царствования большинство из них были ветеранами восстания кобошьенов 1413 года и бургундского переворота 1418 года, а также сторонниками Иоанна, назначенными на должности в правительстве короля в ходе последовавших за этим чисток. Некоторые из них считали себя прежде всего слугами герцога Бургундского. Другие стали убежденными сторонниками двуединой монархии и оставались таковыми даже после разрыва с ней Филиппа Бургундского. Наиболее значительными из них были Жан де Люксембург и его брат Луи, Пьер Кошон и Жан Ринель. Братья Люксембурги принадлежали к младшей ветви императорского дома, обосновавшейся в Пикардии — регионе, который долгое время пользовался покровительством Бургундского дома. Жан де Люксембург был самым талантливым бургундским полководцем времен гражданских войн. Его младший брат Луи стал епископом Теруанским в Артуа. Он отвечал за захоронение погибших французов после битвы при Азенкуре, и этот опыт вряд ли дал ему основания для любви к англичанам. Более того, оба брата изначально выступали против договора в Труа и отказывались принести клятву соблюдать его, пока Филипп Бургундский не заставит их это сделать. Тем не менее, оба они были в конце концов соблазнены Генрихом V и впоследствии стали самыми верными сторонниками его сына во Франции. Луи де Люксембург был довольно долгое время премьер-министром ланкастерской Франции. Бедфорд назначил его казначеем, а в феврале 1425 г. — канцлером. Это был человек, надменный и авторитарный, любитель роскоши, содержавший двор с многочисленной челядью в своих резиденциях в Париже и Нормандии. Он также был неплохим военачальником, и несмотря на свой духовный статус, уверенно чувствовал себя в седле, принимая командование в кризисные моменты. Его брат Жан имел схожие наклонности. Он стал постоянным советником и командовал войсками в ряде кампаний в Пикардии и Шампани служа как регенту, так и герцогу Бургундскому.

Большинство из тех, кто работал на ланкастерскую администрацию, перешли в английский лагерь под влиянием страхов и ненависти, порожденных гражданскими войнами. Пьер Кошон,[43] епископ Бове, впоследствии печально известный как судья Жанны д'Арк, имел более скромное происхождение, чем братья Люксембурги, и принадлежал к старшему поколению. Он родился в Шампани и сделал карьеру в "золотые годы" правления Карла VI в качестве юриста-каноника в Парижском Университете. К Иоанну Бесстрашному Кошона привлекла объявленная герцогом кампания по борьбе с коррупцией в правительстве — дело, близкое сердцу многим докторам Университета. Кошон входил в комиссию по реформам, разработавшую Кабошьенский ордонанс 1413 года, а после переворота 1418 года был назначен Иоанном в судебную службу при королевском дворе. Для такого человека, как он, строгая прямота Генриха V и Бедфорда была весьма привлекательна. В 1423 г. Кошон стал первым постоянным членом Большого Совета, назначенным герцогом Бедфордом, и оставался одним из самых активных его членов вплоть до своей смерти в 1442 г.

Жан Ринель, выходец из Лотарингии, впервые приобрел известность в молодости служа в штате Дофина Людовика Гиеньского, умершего в 1415 году. Как и Кошон, с которым он состоял в свойстве, он стал сторонником Иоанна Бесстрашного во время восстания кабошьенов, которое в 1413 г. на короткое время свергла старый бюрократический режим. Когда в 1418 г. Иоанн восстановил контроль над правительством Карла VI, Ринель стал влиятельным членом секретариата, обслуживавшего бургиньонский Совет в Париже. Он принимал активное участие в переговорах по заключению договора в Труа и, возможно, был одним из его разработчиков. Ринель никогда не был членом Совета, но стал главным французским секретарем Генриха V и выполнял ту же функцию для герцога Бедфорда после смерти короля, добившись за кулисами такого же влияния, каким пользовались большинство действующих членов Совета. Судя по его поздним сочинениям, Ринель был искренне убежден в том, что двуединая монархия является единственной гарантией внутреннего мира во Франции. Однако он оставался на службе у Ланкастерского дома еще долго после того, как эта мечта угасла, вплоть до своей смерти в 1449 г. накануне ее окончательного крушения. Все свидетельствует о том, что то же самое можно сказать и о нескольких сотнях других французов, сделавших карьеру на менее заметных постах на службе у дома Ланкастеров за те тридцать лет, что просуществовало его правительство во Франции[44].

Помимо Совета, административного и судебного департаментов в Париже, англичане держали отдельную столицу в Руане, где в замке на северной окраине города размещался разросшийся бюрократический аппарат. Такое положение было обусловлено одной из постоянных дилемм ланкастерского режима. Согласно договору в Труа, после того как английский король взойдет на трон Франции, отдельная администрация, созданная Генрихом V в Нормандии, должна была быть ликвидирована и объединена с королевским правительством. Для французских сторонников двуединой монархии это был принципиальный момент, так как от этого зависело единство и целостность французского королевства. Англичане смотрели на это иначе. Они различали территории, принадлежавшие им по праву завоевания, и территории, принадлежавшие им по договору. К первым относились герцогство Нормандское и так называемые "завоеванные земли" на его окраинах, которые Генрих V и Бедфорд насильственно включили в его состав: Перш, Алансон и позднее Мэн на юго-западе; плодородное плато французского Вексена, простиравшееся до реки Уазы на востоке и исторически входившее в состав Иль-де-Франс; а также несколько кастелянств, таких как Дрё, Мант, Пуасси и Сен-Жермен-ан-Ле к западу от Парижа. Территории полученные по договору составляли остальную часть ланкастерской Франции. Обещание объединить две администрации изначально было дано в расчете на то, что к моменту смерти Карла VI дело Дофина потерпит окончательный крах. Когда же время пришло, а война все еще продолжалась с неослабевающей яростью, обещание было выполнено лишь номинально. Регент проводил в Руане столько же времени, сколько и в Париже. Королевский Совет в Нормандии продолжал функционировать, хотя как филиал Большого Совета в Париже и с теми же членами. Нормандская Счетная палата в Кане была упразднена, а ее ревизионные функции переданы в Париж, но финансы герцогства продолжали отдельно управляться казначеем и генеральным сборщиком налогов Нормандии, которые находились в Руане. Нормандия сохранила собственную иерархию судов, и Парижский Парламент с некоторыми трудностями отстаивал свое право на рассмотрение нормандских апелляций[45].

На самом деле Нормандия была слишком важна для англичан, чтобы ее можно было объединить с остальной ланкастерской Францией. Это была их главная военная база и основной источник доходов. Она располагала ценными морскими портами, легко доступными из Англии. Вместе с соседними провинциями Пикардия и Артуа владение Нормандией обеспечивало англичанам контроль над Ла-Маншем с обоих берегов. Кроме того, большое количество английских солдат и чиновников было наделено нормандскими землями, конфискованными у бежавших перед захватчиками сторонников дома Валуа. Генрих V намеревался создать новое дворянство из поселенцев, готовых защищать нормандское герцогство, подобно тому, как это делали его предки в Ирландии и Уэльсе. По некоторым оценкам, номинальная стоимость земельных владений английского дворянства в Нормандии составляла примерно шестую часть от стоимости всех его английских