инстанцией, Казначейство и Счетная палата — департаменты, управлявшие монетными дворами и королевскими владениями. На острове Сите старый дворец, осваиваемый бюрократам с 1350-х годов, по-прежнему гудел от наплыва чиновников, судей и клерков, претендовавших на юрисдикцию над всеми французскими провинциями, хотя на деле их полномочия распространялись не далее Луары.

После того как герцог Бедфорд стал регентом, на обломках старого дворянства утвердилось новое. Граф Солсбери переехал в Арраский Отель на улице Сент-Андре-дез-Арт на левом берегу Сены. Граф Саффолк разместился неподалеку, в Отеле д'Алигр, на нынешней Университетской улице. Роберт, лорд Уиллоуби, один из самых надежных капитанов Бедфорда, который почти постоянно служил во Франции на протяжении всего его регентства, жил в Богемском Отеле, большом особняке Людовика, герцога Орлеанского, расположенном недалеко от квартала Аль с обширными садами, простирающимися по обе стороны старой городской стены. Более мелкие предприниматели скупали пустующие участки по бросовым ценам. Сам Бедфорд приобрел Турнельский Отель на улице Сент-Антуан. Этот громоздкий особняк с башнями на фасаде напротив Отеля Сен-Поль, с садами и наклонным двором, выходящим на нынешнюю площадь Вогезов, должен был стать штаб-квартирой англичан в Париже на четырнадцать лет, пока в 1436 г. они не были окончательно изгнаны из города[38].

Англичане были у власти в столице Франции, но это была власть заемная. Когда Генрих V в декабре 1420 г. впервые въехал в Париж в качестве регента, он якобы вступил на место короля Карла VI. Но в действительности же он встал на место отца Филиппа Бургундского, Иоанна Бесстрашного, безжалостного лидера фракции, чьи сторонники захватили город в результате кровавого государственного переворота в мае 1418 года. Фигура убитого герцога бросила длинную тень на ланкастерский режим во Франции. В большом корпусе чиновников королевского правительства, в муниципалитете и в Университете служили люди, обязанные своим положением бургундскому перевороту и последовавшими за ним жестоким расправам. Они прежде всего были верны Бургундскому дому и эти чувства разделяло большинство парижан. Они любили герцога Бургундского, писал один из них, так сильно, как только можно любить какого-либо принца. В кризисные моменты войны именно бургундский пунцовый поясок носили люди, заявляя о своей верности герцогу на улицах, и бургундский крест Святого Андрея, который они разворачивали на крепостных стенах. Сам Бедфорд не питал иллюзий на этот счет. Нигде его зависимость от союза с бургундцами не была столь очевидной. "Без его поддержки, — говорил он о Филиппе Добром несколько лет спустя, — Париж и все остальное было бы потеряно в один миг"[39].

Бедфорд был достаточно проницателен, чтобы относиться к парижанам как к союзникам и подданным, а не как к покоренному народу. Он пытался убедить их в том, что Генрих VI был в той же степени французом, что и англичанином. Нарисованная генеалогия, которую он приказал повесить в соборе Нотр-Дам, прослеживала происхождение английского короля от сменявших друг друга королей Франции вплоть до Людовика Святого. Львиная доля, около 95%, имущества, конфискованного у дофинистов в Париже, досталась не англичанам, а французским сторонникам двуединой монархии. Бедфорд окружил себя французскими советниками, однако в стране было еще много напоминаний об иностранном характере английского правления. Рядовые английские солдаты и чиновники, как правило, плохо говорили по-французски, в то время как почти никто из французов не говорил по-английски. "Мы не понимаем, что они говорят, а они не понимают нас", — жаловался один современный городской хронист. Неизбежны были ругательства и оскорбления, потасовки в тавернах и драки на улицах. Священник, участвовавший в религиозной процессии, описывал в своем дневнике, как при приближении к воротам Сен-Мартен кавалькада герцога Бедфорда с бешеной скоростью пронеслась через проем, вытесняя толпу с дороги и забрызгивая ее ледяной грязью. Томас, лорд Роос, вызвал большое раздражение тем, что при въезде в городские ворота его сопровождали горнисты и трубачи, непрерывно дудящие в свои инструменты, "как будто он какой-то король, герцог или граф". Подобная бесчувственность ничем не отличалась от бесчувственности французских принцев, которые заполняли королевский двор при Карле VI до гражданской войны, но в случае с иностранцами она оставляла более неприятный привкус. Время от времени случались и более серьезные инциденты. На Рождество 1422 г. герцогу Бедфорду пришлось спешно возвращаться из Руана, когда был раскрыт заговор с целью сдачи города Дофину. Заговор был разоблачен, а его организаторы казнены. Но это открытие вызвало многонедельную панику. Большое количество подозреваемых дофинистов было арестовано и брошено в Шатле. От наиболее солидных граждан требовали присяги на верность. Некоторые из них, как говорят, присягнули "с очень дурной славой"[40].

Однако в целом открытая оппозиция ланкастерскому режиму в Париже времен Бедфорда была крайне незначительной. Главной заботой жителей была безопасность своего города. В отношениях с ними английская администрация во многом зависела от способности держать свободными основные сухопутные и речные пути в бассейне Сены, от которых зависела торговля Парижа, его снабжение продовольствием и дровами. Занятие англичанами Нормандии и Вексена на востоке более или менее гарантировало свободное движение грузов по нижним долинам Сены и Уазы. Восточные и южные подступы к городу были более уязвимы. Их безопасность зависела от переменчивой военной удачи. Цены на продовольствие на городских рынках были чувствительным показателем военных успехов Англии и мощным генератором народного недовольства. К счастью для Бедфорда, череда хороших урожаев и благоприятная военная обстановка в Иль-де-Франс привели к тому, что первые годы его регентства были годами относительного изобилия и низких цен[41].

* * *

Анонимный парижский хронист считал, что "англичане делали все" в правительстве. Вероятно, у большинства людей сложилось именно такое впечатление, поскольку англичане, с их вызывающими манерами и вооруженным эскортом, были слишком заметны. Однако на самом деле это было неправдой. Персонал ланкастерского правительства в столице был почти полностью французским. Главные чиновники и государственные департаменты, унаследованные от королей Валуа, продолжали действовать точно так же, как и в последние годы правления Карла VI, с тем же персоналом и теми же процедурами. Главным органом ланкастерского государства во Франции был Большой Совет (Grand Conseil) — исполнительный комитет, отвечавший за повседневную деятельность правительства и состоявший из государственных чиновников, таких как канцлер и казначей, некоторых высших администраторов и судей, а также постоянных советников без официального "портфеля", которые присутствовали в Совете потому, что Бедфорд счел их мнение ценным. Кроме того, в состав Совета входили случайные члены, как правило, влиятельные политические или военные деятели, которые не получали официального гонорара и редко посещали заседания, но в критические моменты были незаменимы. Почти все эти люди были французами. Бедфорд привлек только небольшой контингент англичан, но никто из них не был постоянным участником заседаний[42].

Основой ланкастерского режима стала группа французов, начавших свою политическую карьеру в качестве бургундских ставленников во времена Иоанна Бесстрашного. В начале нового