— Я тоже очень сожалею. Я теперь понимаю, как нахально это выглядело.

Он передернул плечами:

— У вас есть чувство диалога. Большинство людей лишено этого дара, да и вообще умения писать.

— Меня всегда интересовал театр. — Она увидела, что он смотрит на нее с любопытством, и поторопилась добавить: — Конечно, с любительской точки зрения. Моя мачеха была… очень увлекалась… была связана с местной труппой. Это было единственное, из-за чего мы не ссорились.

— Большинство женщин любит сцену, — саркастически заметил он. — Некоторые просто прирожденные актрисы.

— Ваши слова звучат цинично.

— У меня на это есть причина. Женщина, с которой я был помолвлен, сбежала с моим лучшим другом. Может быть, вы сумеете раскрутить вокруг этого романтическую историю?

Энн опустила глаза в бокал и решила держаться осторожно.

— Она была актрисой?

— Да. Вы сидели с ней за столом несколько дней тому назад.

Энн ошеломленно подняла голову:

— Миссис Браун? Я понятия не имела. Вы были… так… так небрежны с ней.

— А вы ожидали, что я буду ползать перед ней на коленях?

— Нет, конечно! — Энн поставила бокал на стол и внимательно изучала ковер. — А что произошло с вашим другом? Поженились они?

— Да. Но он был убит в Африке два года назад. К тому времени Сирина уже оставила его и пыталась сделать себе имя в Штатах. Когда ей это не удалось, она вернулась сюда и разыскала меня… Лучше синица в рукавице… сами знаете.

По его виду трудно было понять, что он чувствует, и Энн подумала, не скрывает ли его ироничный тон разбитое сердце. Легко можно было себе представить, как должна была привлекать такая, похожая на фею, женщина. И хотя Энн чувствовала, что характер у нее неприятный, но ведь известно, как слепы мужчины, когда влюбляются. Она обернулась к нему, чтобы сказать это, но он снова заговорил:

— А как обстоят дела с вашими романами, мисс Лестер? Вы все еще поддерживаете контакт с агентством Мак Брайд?

— Пока без особого успеха, — солгала она. — Вы были лучшей кандидатурой в их регистрационных книгах. Жалко, что вы передумали. — Она помедлила и рискнула: — Хотя теперь я понимаю, зачем вы туда вообще пошли с самого начала.

— Неужели?

— Конечно. Вам не нужна была жена, мистер Моллинсон, вы собирали материал. По правде говоря, мне непонятно, почему вы не продолжили притворяться со мной. Подумайте, как я и мои рассказы могли быть вам полезны.

На его лице мелькнуло выражение осторожной сдержанности, он как-то напрягся:

— Полезны?

— Конечно. — Она сплела пальцы. — Где нашли вы такой тип, как Мэри-Джейн?

Какое-то мгновение он молчал, и она, глубоко вздохнув, заставила себя расслабиться. Если бы он только признался, что использовал Розали! Если бы он признался хоть одним словом, что был не прав, поступая так с ней! Если бы он это сделал, она рассказала бы ему, кто она такая и почему она здесь. Но он молчал.

Часы на каминной полке отбили час, и он, подняв брови, посмотрел на шерри, которое еще держал в руке, покачивая бокал, так что рубиновая жидкость поймала солнечный свет и отбросила красноватый отблеск на его лицо.

— Откуда вообще берутся персонажи? — лениво после долгой паузы проговорил он. — Часто из жизни, часто это воображение, а часто — тяжелый труд за столом: сидишь и сочиняешь.

— Я уверена, что она — слепок с кого-то реального, — быстро сказала Энн.

Он опустошил свой бокал и снова подошел к серванту.

— Какое богатое воображение в такой белокурой головке! — Он обернулся. — Вот вас я бы с удовольствием вставил в пьесу. Не вас в действительности… но кого-то в подобных обстоятельствах. Я вам дам премию, если вы это мне разрешите.

Она со злостью приготовилась печатать.

— Во мне нет ничего интересного.

— Конечно есть. — Не реагируя на ее холодный тон, Моллинсон подошел к ней. — Я никак не могу в вас разобраться. Вы очень хорошенькая, но не можете найти себе приятеля. Вы общительная, но обратились в агентство, чтобы вас с кем-то познакомили. Что стоит за этим на самом деле? Какова была истинная цель вашего прихода к Мак Брайд?

Желание рассказать ему правду, повернуться и уйти стало таким сильным, что Энн изменилась в лице, и, увидев это и поняв по-своему, он проникся сочувствием.

— Я не собирался лезть вам в душу, — тихо произнес он.

Она с усилием подняла голову, взгляд стал нежным, а губы алыми и зовущими.

— Никто из мужчин, которых я встречала в обычной жизни, не мог дать мне то, что я хочу. А я хочу многого, — она глубоко вздохнула, — драгоценности и меха… большой дом, машину. Какой обычный человек может дать мне это?

— Но мужчины, которые могут это дать, не ходят в агентство, чтобы найти женщину.

— Могут пойти, если они в годах.

Пол в ужасе отшатнулся:

— Вы шутите! Не можете же вы всерьез думать о том, чтобы стать утехой старика?

— Как плохо вы знаете прекрасный пол, — бархатным голоском проворковала Энн. — Именно это я и собираюсь сделать. Если вам хочется знать, как продвигаются мои дела, я с удовольствием буду вам рассказывать и не буду возражать, если вы дадите мне премию, когда используете это в пьесе.

— Я теперь не уверен, что меня это интересует, — холодно ответил он и сел за свой стол. — Нам лучше начать работать.

Он продолжал диктовать ей весь день с небольшим перерывом на ленч и еще более коротким перерывом на чай. Он менял какие-то строчки диалога, вводил новые акты, сокращал сцены. Было гораздо позже восьми, когда он остановился, и Энн, вытащив последнюю страницу из машинки, стала читать и разгибать усталые пальцы.

— Это все на сегодня?

Подперев голову рукой, он задумался и не слышал ее, так что ей пришлось повторить вопрос, прежде чем он повернул к ней голову.

— Простите, я задумался. Да, это все. — Он бросил взгляд на часы. — Боже правый, я не обратил внимания на время. Вы должны были остановить меня.

— Мне не хотелось делать этого. Вы почти полностью переделали первый акт. Он стал гораздо лучше.

— Вы так говорите, потому что я принял одну или две из ваших идей.

Признание было сделано грубым тоном, но, поскольку при его самолюбии ожидать чего-то другого не приходилось, она вспыхнула от удовольствия.

— Я все думала, признаете вы это или нет, мистер Моллинсон.

— Отчасти… ваша критика замкнула цепочку моих размышлений. Что ж! Может, мне надо принести вам свои нижайшие извинения на коленях!

— Не стоит, — едко ответила она. — Смирение вам не к лицу.

Он сдвинул брови: