с вами, просто никак не привыкну и чувство есть, что это сон, а проснусь и это все, — я обвела рукой вокруг, — окажется моей галлюцинацией.

Бабушка рассмеялась, — дитя ты читаешь мои мысли, я уже до синяков исщипала себе руку.

— Я всегда хотела жить в семье и жалела, что лишена этого, но оказалось, что в этом тоже был смысл, — продолжила я.

— Расскажи мне о себе, как ты жила, и твоя приемная мать какая она, и как ты оказалась женой Данглова, я все хочу про тебя знать.

Мы и обедали, и я рассказывала не торопясь, бабушка охала и сопереживала. Но интуитивно я уловила, что ей многое в моих рассказах неприятно, и стала немного сокращать свое повествование. Пока я не могла понять причин, вроде ничего такого, что бы расходилось с общепринятой моралью, я не делала, но решила присмотреться, а уже затем откровенничать.

После обеда мы остались на балконе, я продолжала рассказ, о своей жизни, внимательно наблюдая за Бабушкой, за ее реакцией, чтобы понять, какие моменты моей жизни ей неприятны. Вроде как Бабушка мне и сопереживает, но не совсем понимает меня, даже стесняется моих поступков, таких как усыновление детей или моей работы с пациентами.

— Не могу понять, почему девочку принесли именно к тебе, — спросила она, говоря о Лизе, — ты ведь молодая девушка, тебе о своих — то детях думать еще рано, а на тебе уже двое чужих. — Нет, нет, ничего такого, — испуганно проговорила она, увидев, что я растерялась, — мы здесь живем слишком закрыто и такие поступки для нас непривычны, поэтому я так и реагирую на твой рассказ.

Забываю, что такие семьи и приемные дети понятия разные, они принимают только наследников по крови, а чужие дети, да еще и полукровки, им бы такое удочерение и в голову не пришло. Но как бы там не было, от Лизы отказываться я даже не собираюсь. Если Андрей выразит свое неудовольствие, просто перепишу девочку на себя, тем более уже понимаю, что ей тоже со временем нужно будет занять место под луной, а под моей фамилией это будет проще. Семейные связи очень важны, и Лиза не будет всю свою жизнь жить в Чудной деревне затворницей, а я сделаю все, чтобы она стала наследницей древней семьи, хоть и моей. И с родными тоже нужно сразу решить этот вопрос, стеснятся приемной дочери, тем более предавать ее я не собираюсь.

Мария Александровна, — произнесла я мягко, но настойчиво, — а к кому еще могли принести Лизоньку, как не ко мне. — Она ведь наполовину волшебница и значит, я ее и буду обучать и дам ей все, что ей будет нужно в жизни, помогу встать на ноги, когда она вырастет. — У нас к этому проще относятся, я так же выросла.

— Но у твоей приемной матери не было своих детей милая, — заметила Бабушка, — иначе бы, и она тебя не взяла.

— Это тоже не проблема, меня забрала бы Анфиса, так что спорный вопрос.

Бабушка занервничала, и имя Анфисы ей явно было знакомо, — эта ведьма то, она бы тебя, конечно, научила всему, не сомневаюсь, в ее голосе появились раздраженные нотки. — Милая моя девочка сменим тему, я рада, что ты выросла с этой знахаркой Любавой, уверенна, что она хорошая женщина.

Но я все — таки решила сразу же расставить все точки, во избежание таких ситуаций в будущем.

— Лиза с моей приемной матерью, которою я очень люблю, и она действительно замечательный человек. — Лизе с ней все хорошо, я же ее не у чужих мне людей оставила, а отказываться от малышки я не собираюсь, и вам придется принять ее или отказаться от меня, другого варианта нет.

Бабушка вздохнула, и с явной неохотой произнесла, — я услышала тебя малышка, и мы уже приняли твоих детей, не злись и не считай нас монстрами, а дай время нам принять это полностью, для нас это тяжело, не скрываю. — Но мы с Иваном обсудили эту тему еще ранее и решили поддерживать тебя во всем.

Бабушка помолчала немного, — ты такая решительная, и сильная духом, она посмотрела на меня прямо, — времена меняются, мы немного закостенели в своем мирке. — С твоим браком то все понятно, — Бабушка вздохнула, — семья Дангловых получила возможность получить красивую родовитую девушку с сильным даром, ведь Габриэль мог просто взять тебя под защиту и не устаивать цирк со свадьбой, он уже понимал, кто ты и постарался запутать тебя, связать. — А вот адюльтер со знахарем, милая не думай, что я ханжа, мы понимаем, что такие были у тебя обстоятельства. — Я не читаю тебе нотаций и не осуждаю, просто прими мои слова как совет.

Про Валерия я им не рассказывала, но поняла, разведка у них очень неплохая, Бабушка и не смущалась, что знает все мои похождения.

— Тебе нужно было выживать, но мне бы хотелось, чтобы ты, не упоминала это имя в нашем доме. — Ивану Анатольевичу эту часть тоже не нужно рассказывать подробно, он знает и этого достаточно. Бабушка снова расстроенно вздохнула, встала, подошла ко мне и обняла, — спасибо, что ты все рассказала и не думай о нас плохо. — Когда присмотришься к нам то все поймешь, мы так живем, понимаешь, твой дедушка был моим единственным мужчиной и все семьи, не только наша, — живут и сейчас с такой моралью.

Увидев, как я расстроилась ее словами, бабушка взяла меня за руку, — милая я тебя не осуждаю, и ты не спеши с выводами, мы примем тебя любую, ты наша кровь и ты невиновата в том, как жила раньше, и мы не будет тебя осуждать, давай попробуем построить новые отношения.

Ей было непросто, да и я понимала, что больше пока не стоит мне на нее давить. Мне сложно пока представить их жизнь, а моя- то для них так, наверное, вообще непостижима. Наши отношения только строятся, и мы приглядываемся друг к другу с опаской, не зная, что можно спрашивать, а что нет. Они настолько хрустальные, чуть тронь не так, и наши отношения разобьются с таким звоном. И мне нужно усмирить себя, дать им шанс, хоть мне и больно. Они не виноваты, что так вот все сложилось, и я в тоже время не чувствую за собой поступков за которые мне было бы стыдно, попробуем притереться, и я улыбнулась Бабушке.

— Пойдем, лучше покажу тебе наш этаж, вниз спустимся к ужину, ты еще бледновато выглядишь, — сразу же поддержала она мой порыв