уже веселье. Новые соседи, Гена с Ларисой, коллеги. Жизнь идёт своим чередом, и это здорово.

— Мам, с днём рождения!

Подходит Наташка и тоже её поздравляет.

Потом мы идём на кухню садимся за стол и приступаем к запечённой курице.

— Наташ, протяни руку, — прошу я. — Сделай радио чуть громче.

Она тянется и поворачивает ручку.

…вне всяких сомнений, — доносится из репродуктора , — это одно из самых разрушительных и страшных наводнений в современной истории Китая. На сегодняшний день ещё рано делать выводы и подсчёты, но уже совершенно очевидно, что число жертв будет очень большим…

Точно, это же сегодня!

— Выключи, — прошу я.

На самом деле, знать о трагедии и не иметь возможности предотвратить её — это самый большой минус в путешествиях во времени. Не просто минус, а тяжёлый груз, ложащийся на сердце…

Раздаётся телефонный звонок. Я иду в прихожую

— Егор, — говорит Алик. — Здесь подполковник Постов.

— Постов? — удивляюсь я. — Кирилл Кириллович? Чего хочет?

— Хочет тебя, причём немедленно. Чтобы ты спустился.

— Дай-ка ему трубу, — говорю я.

— Алло, — звучит скучный голос Постова. — Брагин, спускайся.

— Зачем, Кирилл Кириллович? Что за неоговорённая активность?

— Особые обстоятельства, — холодно отвечает он. — Не дай мне радости войти в твою квартиру с вооружённым отрядом. Давай быстро! Одна нога здесь, другая там. Мухой!

Послать бы его подальше… Очень хочется, только в этом случае получится, что вместе с ним я посылаю и его шефа. А это мне пока ни к чему…

— Наташ, мне надо отлучиться, — качаю я головой.

— Прямо сейчас? — расстраивается она. — Поешь хотя бы! Мы же только начали… Ты далеко, вообще?

«Куда» нельзя, а «далеко ли» спрашивать можно.

— К Андропову.

— Ого…

— Вот именно… Лучше его не заставлять ждать слишком долго…

Я выхожу и сажусь в свою машину. Еду в сопровождении двух тачек с мигалками.

— Чувствуете, парни? — усмехаюсь я. — Мы будто в составе правительственной делегации мчимся.

— Точно… Очень важные шишки, да?

— Ага…

Ехать недалеко, и через тридцать минут я уже нахожусь перед кабинетом председателя КГБ СССР. Заждаться я не успеваю, и примерно ещё минут через десять вхожу внутрь. Постов остаётся в приёмной.

Андропов встречает меня тяжёлым взглядом. Он смотрит на меня не отрываясь, пока я иду от двери к его массивному столу.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — вежливо приветствую его я.

— Как ты это сделал?

— Что? — хмурюсь я.

— Ты знаешь, — кивает он. — И как ты это сделал, хотелось бы понять…

5. Это звучит немного дико

— Да я ничего и не делал, — пожимаю я плечами. — Не думаете же вы, что я мог бы устроить наводнение.

Андропов медленно встаёт из-за стола, и подходит ко мне. Он без пиджака, в белой рубашке и сером галстуке. На носу очки. Взгляд у него тот ещё. На многочисленных портретах он «проникновенный», а живьём вообще ужас, конечно. Но я держусь, виду не подаю, как солдат из сказок. Где, типа, наша не пропадала.

— И что это значит? — в упор смотрит он. — Хочешь сказать, что ты провидец? Тиресий? Ясновидящий? Так, может, тебя в лабораторию отправить? На анализы?

— Тогда от меня мало, что останется, — усмехаюсь я. — И пользы вам будет ноль. И стране пользы ноль. А ещё не поздно помочь.

— Что значит, не поздно?

— Я не провидец, Юрий Владимирович.

— И кто? Путешественник? Герберта Уэлса начитался? Где твоя машина времени? А может быть, ты вражеский шпион? Что прикажешь о тебе думать?

— Не уверен, что существует разведка, специализирующаяся на природных катаклизмах.

— В Китае к трагедии привели, не столько природные явления, сколько неверные действия людей. Не диверсия, разумеется, а неправильное, в течение длительного времени, использование природных ресурсов.

Я пожимаю плечами.

— Так кто ты такой, Егор Брагин? Ты сообщил мне о дате наводнения. Зачем? Чтобы привлечь внимание? Считай, что привлёк. Я выделил тебе время, готов тебя выслушать. Говори.

— Думаю, поговорить придётся не один раз, — качаю я головой.

Взгляд у председателя КГБ усталый и не особо заинтересованный. Возможно, он неважно себя чувствует. Да и времени у него, наверное, не так уж и много. Поэтому я решаю говорить прямо и, что называется, в лоб.

— Я из будущего. Но никакой машины времени нет. Её не изобрели. Это просто какая-то аномалия.

— Аномалия, — кивает Андропов, и радует уже хотя бы то, что не с выражением вчерашнего обокраденного Шпака. — И из какого же года?

— Из двадцать третьего. Две тысячи двадцать третьего.

— Очень интересно. Очень.

Он возвращается за стол и, сняв очки, трёт переносицу. Потом водружает их на место и снова просвечивает меня, как рентгеном.

— Ну, — кивает он, — рассказывайте, чего вы там хотели до меня донести. Что же вы молчите?

Блин, даже и не знаю, с чего начать. Сколько раз представлял и репетировал, а вот как до дела дошло, так и сдулся. Лёлик, всё пропало!

— Горбачёв всё запорол, а Ельцин довершил начатое.

— Ельцин-то причём? — качает головой Андропов. — Разве вы со своим земляком Гурко вытащили его из колоды не для того, чтобы с краснодарских расхитителей переключить меня на свердловско-узбекских? Я вроде пошёл вам навстречу, думал с Ельциным вопрос закрыт. Что ещё?

Вот же прожжённый хрен… Раскусил меня на раз-два…

— Вероятно, пока ещё ничего не изменилось и предпринятые меры не принесли результатов, потому что память моя не хранит никаких изменений в истории.

— Любопытно… То есть, если ты меняешь прошлое, то меняется и будущее, а твоя память… хранит оба варианта истории?

— Да.

— И что, в прошлом ты тоже был «внуком» Брежнева? — хмурится он.

— Нет.

— И это не привело ни к каким изменениям лично для тебя?

Блин…

— Видите ли, тут такое дело…

— Какое? — хмурится Андропов. — Запутался в собственной лжи?

— Тут в правде-то путаешься, а если ещё и лгать начать, вообще труба дело будет.

Он молчит и пристально на меня смотрит. Блин, я же говорил, не надо смущаться и пытаться оправдываться. Давай, говори, как есть. Прямо и…

— В общем… это