Випунен, певец искусный,

тот знаток могучих знаний,

тут раскрыл словесный короб,

распахнул шкатулку песен

о причинах всех явлений,

об истоках изначальных.

Вековечный Вяйнямёйнен

многознатца рот покинул,

мужа вещего утробу.

К лодке он свой путь направил,

к стапелям своим волшебным,

сделал лодку без тесанья,

без щепы корабль построил,

сам уселся у кормила,

править стал своею лодкой,

сел на весла Илмаринен.

Весело гребет кователь:

гнется борт, скрипит скамейка,

как косач, толкует лопасть,

нос челна, как лебедь, кличет,

каркает корма, как ворон,

крякают крюки, как утки.

Впереди мысок маячит,

горемычная деревня.

Ахти жил на этом мысе,

Кавко – на краю залива.

Жаловался на безрыбье,

на бесхлебье – Лемминкяйнен.

Заорал герой с мысочка:

«Вы куда, мужи, плывете,

едете куда, герои?»

Молвил старый Вяйнямёйнен:

«Добывать мы едем сампо,

эту крышку расписную,

в каменных пещерах Похьи,

в недрах медного утеса».

Так сказал беспечный Ахти:

«Ты возьми меня с собою.

Я вполне сойду за мужа,

коль нужда придет сражаться:

дам задание ладоням,

прикажу плечам могучим».

Вековечный Вяйнямёйнен

согласился взять героя.

Поспешает Вяйнямёйнен,

едет день водою суши,

день другой – водой болота,

третий день – водой порогов.

Вот когда уж прибыл Вяйно

на открытые просторы,

перестал бежать кораблик,

лодка замерла на месте.

Вот беспечный Лемминкяйнен

посмотреть нагнулся с борта:

«Не на камне наша лодка,

не на камне, не на кряже —

на спине огромной щуки,

на хребте речной собаки!»

Вековечный Вяйнямёйнен

так промолвил, так заметил:

«Проведи мечом по волнам,

распластай на части щуку».

Тут беспечный Лемминкяйнен

свой клинок из ножен вынул,

косторез достал могучий,

по воде провел железом,

с шумом на воду свалился,

с плеском плюхнулся на волны.

Сам кователь Илмаринен

мужу в волосы вцепился,

вытащил его из моря:

«Всякий мнит себя мужчиной,

если бороду имеет,

хоть и взят для счета в сотню,

в тысячу включен для вида».

Достает свой меч из ножен,

из чехла – клинок каленый,

полоснул мечом по рыбе,

резанул клинком под лодкой —

на кусочки меч распался,

щука даже не качнулась.

Вековечный Вяйнямёйнен

говорит слова такие:

«На полмужа вас не станет,

даже и на треть не хватит,

как придет нужда какая,

ум потребуется мужа».

С силой меч вонзает в море,

загоняет возле борта

в спину той огромной щуки,

в челюсти речной собаки,

тянет рыбину из моря,

поднимает из пучины.

Щука надвое распалась,

рыбий хвост свалился в воду,

голова скатилась в карбас.

Вековечный Вяйнямёйнен

рыбу на куски разрезал:

«Верно, может получиться

кантеле из рыбьей кости».

Раз уж мастер не нашелся,

кто бы кантеле построил,

вековечный Вяйнямёйнен

сам в умельца обратился.

Из чего он короб сделал?

Щучью челюсть взял на короб.

Из чего колки он сделал?

Щучьи зубы приспособил.

Из чего он струны сделал?

Волос конский взял у Хийси.

Старый вещий Вяйнямёйнен

на руки берет свой короб,

опускает на колени.

«Пусть приходят люди слушать

ликованье рунопевца,

кантелойнена звучанье!»

Пальцы гибкие порхали,

щучьи зубы рокотали,

распевал плавник чудесно,

пел искусно волос конский,

весело струна звенела.

Не было такой зверушки

среди всех четвероногих,

среди скачущих по лесу,

чтобы слушать не явилась,

не пришла дивиться чуду.

Сколько было птиц небесных,

сколько было птах двукрылых,

все пургою прилетели,

дружной стайкой опустились,

чтобы кантеле послушать,

чтоб игрою насладиться.

Вот сама воды хозяйка,

травогрудая красотка,

поднимается из моря,

выбирается из глубей.

Налегла на камень грудью,

ловко выбралась на луду,

чтобы слушать эти звуки,

ликованье старца Вяйно.

Вековечный Вяйнямёйнен

вновь садится у кормила,

лодку в море направляет,

челн ведет к причалам Похьи,

к пристаням, ему знакомым.

Подошли они к жилищам,

поспешили в дом герои:

«Сампо мы делить явились,

крышкой пестрой любоваться!»

Тут уж Похьелы хозяйка

так промолвила, сказала:

«На двоих рябца не делят,

на троих не делят белку».

Вековечный Вяйнямёйнен

слово молвил, так заметил:

«Если не отдашь нам доли,

не откажешь половины,

целиком возьмем мы сампо,

на корабль к себе утащим».

Ловхи, Похьелы хозяйка,

прогневилась, возмутилась,

созвала народ всей Похьи

старцу Вяйно на погибель.

Вековечный Вяйнямёйнен

в руки взял певучий короб,

принялся играть степенно —

слушатели все забылись,

зрители все задремали.

Тотчас мудрый Вяйнямёйнен

сунул руку вглубь кармана,

вынул сонные иголки,

на замок защелкнул веки

сном сморенному народу,

сладко дремлющим героям.

Добывать пустился сампо,

крышкой пестрой любоваться

в каменных подвалах Похьи,

в сердцевине медной вары.

Вот беспечный Лемминкяйнен

взял быка на луговине,

плуг нашел у края пашни,

выпахал им корни сампо,

крышки расписной крепленья.

Вынесли большое сампо

изнутри горы скалистой.

На корабль перетащили,

погрузили сампо в лодку.

Вековечный Вяйнямёйнен

прочь отправился из Похьи,

в путь пустился с легким сердцем,

с радостью – в