— «Взлет и падение плоскостопых», — произнес Сэм. — Статья, которую я никогда не напишу.

Сэм застонал — жалкое эхо Джо. Он снова увидел раздавленное тело Ливи, подаренное ему на краткий миг, а затем вновь отобранное волнами. Была ли эта женщина Ливи? Разве не добрую дюжину раз до этого видел он ее, глядя в подзорную трубу на скопище людей по берегам Реки? И каждый раз, когда ему удавалось уговорить Кровавого Топора пристать к берегу, чтобы удостовериться, его ждало разочарование. И теперь у него не было никаких причин считать, что это был труп его жены.

Он снова застонал. Как жестоко, если это была Ливи! Как жестока жизнь! Быть так близко, а затем разлучиться всего за несколько минут до того момента, как они могли бы воссоединиться. А затем ее труп попадает на палубу, будто Бог или какие-то другие силы, которые правят этим миром, хотели посмеяться над ним: «Смотри, как близко ты был к ней! Мучайся, жалкое скопище атомов! Страдай и корчись от боли, несчастный! Ты должен заплатить страданиями и слезами!»

— Заплатить за что? — пробормотал Сэм, кусая сигару. — За какие преступления? Разве я не достаточно настрадался на Земле, настрадался за все, что я совершил, и даже более того, за то, чего я не совершал?

Когда на Земле за ним пришла смерть, он был рад ей, потому что это было концом всех его горестей. Ему не надо было больше ни оплакивать болезни и смерть своей жены и дочерей, ни мучиться чувством вины за смерть своего единственного сына, смерть из-за его небрежности. И была ли это простая невнимательность, из-за которой заболел и умер его сын? А разве он, пусть бессознательно, не допустил, чтобы одеяло соскользнуло с крошки Лэнгдона, когда он нес его к экипажу в тот холодный зимний день?

— Нет! — выпалил Сэм так громко, что Джо зашевелился, а рулевой что-то по-норвежски проворчал.

Он ударил кулаком по ладони, и Джо снова что-то забормотал.

— Боже, почему я должен мучиться из-за всего, что совершил? — зарыдал Сэм. — Теперь же это не имеет никакого значения! Все это безвозвратно прошло. Мы начали новую жизнь с чистыми душами.

И все же это имело значение. Не имело значения то, что все мертвые снова стали живыми, больные — здоровыми, а все плохие поступки отодвинулись далеко в прошлое. Все равно их нельзя было ни забыть, ни простить. Кем бы ни был человек на Земле и как бы он там ни думал, здесь он не изменился и мыслил точно так же.

Вдруг ему захотелось наркотической резинки. Она могла бы унести щемящую тоску и дать ему ощущение счастья.

Однако она могла и еще больше усилить его мучения. Его мог охватить такой ужас, что единственным его желанием будет — немедленно умереть. Когда он последний раз принимал резинку, ему угрожали такие чудовища, что больше он уже не осмеливался прикасаться к этому наркотику. Но, может быть, на этот раз… Нет!

Бедный сынок! Он больше никогда не увидит его, никогда! Ему было всего два годика, когда он умер, и это означало, что он не воскрешен в этой долине. Дети, которые умерли на Земле в возрасте до пяти лет, здесь не воскресали. Предполагалось, что они ожили где-то в другом месте, возможно, на какой-то другой планете. Однако, почему-то те, кто сотворил все это, предпочли не воскрешать здесь малышей. И поэтому Сэм никогда не сможет найти своего малыша и исправить ошибку.

И не удастся найти Ливи и дочерей — Сару, Джин и Клару. Это было практически невозможно здесь, на Реке, имеющей протяженность, как говорят, в двадцать миллионов миль и на чьих берегах обитает примерно тридцать семь миллиардов человек. Даже если идти вверх от устья Реки по одному берегу, присматриваясь к каждому встречному, а затем проделать то же самое по противоположному берегу, никого не пропуская, то на это… сколько потребуется лет? Устный счет никогда не был в числе достоинств Сэма, но по самым грубым подсчетам на это ушло бы не более 109 тысяч лет.

И даже если бы человек мог совершить это, прошагать без устали все эти миллионы миль с уверенностью, что не пропускает ни единого лица, то к концу этого стотысячелетнего путешествия все равно существовала возможность не найти того, кого ищешь. Потому что столь желанный человек мог за это время умереть там, куда ты еще не успел дойти, а затем воскреснуть где-то далеко за спиной.

Но, может быть, существуют другие способы найти человека? Существа, которые создали эту Речную Долину и воскресили человечество — возможно, они могут определить местонахождение любого нужного им человека. У них должна быть какая-нибудь центральная картотека или какие-нибудь средства для выяснения личности и местонахождения всех жителей долины Реки.

Либо, если они не в состоянии этого сделать, то во всяком случае их можно будет заставить ответить за все то, что они совершили!

Рассказ Джо Миллера вовсе не был плодом его воображения. В нем было много загадочного, но в нем было также и много полезных сведений. Хотя бы то, что некто безымянный хотел, чтобы обитатели долины узнали о башне, окутанной туманами в северном полярном море. Зачем это ему понадобилось? Этого Сэм не знал и не мог даже и догадываться. Но отверстие было проделано в скале явно с целью рассказать людям о существовании таинственной башни. И именно в этой башне должен заключаться свет, который бы рассеял тьму неведения. В этом Сэм был абсолютно уверен. И повсюду можно было услышать рассказ об англичанине Перкинсе или Бартоне, скорее всего, Бартоне, преждевременно пробудившемся на стадии, предшествующей Воскрешению. И возможно, это пробуждение было не более случайным, чем существование искусственного туннеля в скале.

Вот так у Сэмюеля Клеменса зародилась его первая мечта, которая со временем стала Великой Мечтой. Чтобы осуществить ее, ему нужно было железо, много железа! Именно это побудило его уговорить Эрика Кровавого Топора отправиться в экспедицию на поиски железа. Сэм в действительности не ожидал, что металла хватит на постройку крупного корабля, но норвежец, по крайней мере, поможет ему подняться вверх по Реке, поближе к полярному морю!

Теперь же, благодаря удаче, которую он вовсе не заслужил — он на самом деле чувствовал, что недостоин чего-либо хорошего — в пределах его досягаемости было такое количество железа, о котором он не мог раньше и мечтать.

Ему нужны были знающие люди. Инженеры, которые знают, как обращаться с метеоритным железом, как извлечь его, как переплавить, как изготовить необходимые детали. Инженеры и техники, знающие, как сделать сотни других необходимых вещей.

Он толкнул Джо Миллера ногой и сказал:

— Вставай, Джо. Скоро пойдет дождь.

Гигант что-то проворчал и поднялся, словно башня из тумана. Когда он шел вслед за Сэмом, бамбуковые планки палубы трещали под его 800-фунтовым телом. Внизу кто-то по-норвежски выругался.

Теперь горы по обеим сторонам Реки были скрыты тучами. Тьма окутала долину, затмив безумное сияние двадцати тысяч ослепительных звезд и мерцание газовых туманностей. Сильный ливень будет длиться около получаса, а затем тучи исчезнут.

На восточном берегу мелькнула молния, прогремел гром. Сэм остановился. Он всегда ощущал страх перед молнией или, вернее, этот страх ощущал ребенок, который все время жил в нем. Молния высвечивала лица преследующих его людей, кому он причинил вред, оскорбил или обесчестил, а за ними угадывались неясные лица тех, кто осуждал его за совершенные им бесчисленные преступления. Молния как бы пронизывала его; и он верил, что Бог в качестве возмездия хочет сжечь его живьем. Где-то среди туч таилась Карающая Десница Господа, который искал Сэмюеля Клеменса.