Прохладные простыни укрыли их, и старая кровать заскрипела, когда Сэм подвинулся, приглашая Карен на середину матраса, и затем вытянулся позади нее.

В отношениях между ними всегда была гармония. И он хотел напомнить ей об этом. Напомнить обо всем, что они потеряли, когда она оставила его. В слабом свете прикроватной лампы Сэм изучал каждый дюйм ее тела, чтобы навсегда запечатлеть в памяти ее образ, случись что-нибудь после этой ночи. Он не знал, чем это обернется — благом или пыткой.

— Сэм… — прошептала Карен и погладила его грудь. — Что мы делаем?

Он встретил ее взгляд.

— То, для чего рождены, Карен, — сказал он нежно, гладя ладонью изгиб ее бедра.

Она прикусила нижнюю губу и повернулась к нему, повторяя его движения.

— Мы рождены обижать друг друга, — прошептала она.

— Не сегодня ночью, — ответил он.

— Нет, — сказала она, проглотив комок в горле. — Не сегодня ночью.

Он наклонился к ее соску. Его язык очертил окружность. Он сосал ее грудь, и все внутри него напряглось, когда она застонала.

Карен извивалась под ним, отдаваясь своим ощущениям. Невозможно, пронеслось в ее голове. Как могло ее тело снова так сильно воспламениться? Только минуту назад она испытала сокрушительное наслаждение, а сейчас возбуждена еще больше.

Только Сэм мог сотворить это с ней. Мог так наэлектризовать каждое нервное окончание, что кожа почти светилась в темноте. Как она могла оставить его?

Смутно она слышала грохот шторма снаружи, но ураган, овладевший ее сознанием и душой, был гораздо сильнее.

— Сэм, пожалуйста… — пробормотала Карен, даже не представляя, о чем она просит.

— Я никуда не собираюсь, дорогая, — прошептал он, еще теснее прижимаясь своей грудью к ее груди. — Нет, пока не выверну тебя наизнанку.

Она пыталась сказать ему, что он уже почти достиг этого, но не в состоянии была произнести так много слов.

— О… — Ее руки сжимали простыню, она двигалась вместе с ним. Он покрывал поцелуями ее тело, проводил языком круги по ее коже, легонько покусывал. Они вместе подошли к высшей точке наслаждения.

Карен снилось, что она пытается бежать, но только все глубже погружается в какую-то бездну. Раскаты грома врывались в ее сон и превращались в звуки стрельбы из ружей, производящих салют. Серые тучи опустились над кладбищем, угрожая обрушиться проливным дождем на людей, скорбящих о морском пехотинце.

Карен сидела перед гробом на металлическом складном стуле.

Она слышала шепот людей позади себя.

«Какая трагедия, — говорили они, — какой ужас». Она слышала приглушенный голос, спрашивающий: «Как вы думаете, она не забыла аннулировать приглашения в церковь? Ведь бракосочетание должно было состояться в следующем месяце». Нужно было сказать им, что она позаботилась об этом, но Карен не могла произнести ни слова. Не могла двигаться. Она чувствовала себя замороженной.

Этот холод не отпускал ее с того дня, когда она увидела странный автомобиль, ехавший по дорожке к ее дому, увидела двух морских пехотинцев в голубых униформах, вышедших из него и медленно проследовавших к ее двери. Так она узнала о процедуре объявления родственникам о смерти морского пехотинца.

Ее пальцы вцепились в аккуратно сложенный флаг на коленях, как будто это было для нее жизненно важно. Ни родителей, ни родственников, никого из семьи. Только невеста со свадебным платьем, которое она еще не надевала, брачные обеты, которые она не произносила, и пустая церковь.

Карен пристально смотрела на гроб и пыталась убедить себя, что все это не правда. Ружья выстрелили снова, и она вздрогнула. Ей хотелось услышать его смех, хотелось, чтобы он сказал, что все это розыгрыш. Но этого не происходило. Дэйв Кендрик, США, морской пехотинец, лежит в этом ящике, и изменить это не способно ничто в мире.

Вдруг присутствующие на похоронах исчезли, она осталась наедине с открытым гробом.

Цветы под дождем рассыпались по земле. Она встала и, прижимая к груди флаг, подошла к серебристому гробу, понимая, что не нужно этого делать. Ветер завывал, деревья качались и сбрасывали листья, которые падали вокруг нее.

Сердце болит, сказала она себе. Не надо подходить ближе. Не надо смотреть.

Однако она подошла, но вместо лица Дэйва увидела лицо Сэма, холодное и застывшее. Она проснулась от собственного крика.

— Карен! — услышала она голос Сэма, мягкий и заботливый. — Все хорошо, Карен, это только сон. Иди ко мне. Все хорошо. Сейчас у тебя все хорошо.

Она ощутила его руки, почувствовала, как он высвобождает ее из сна. Она услышала, как стучит его сердце, когда положила голову ему на грудь. И все же этого было недостаточно, чтоб прогнать видения страшного сна.

Боль угнездилась внутри нее, окутав сознание тонкой оболочкой. Сэм обнял ее крепче, и Карен прильнула к нему.

— Ты невредим, — бормотала она. — Ты в порядке. Ты жив.

— Конечно, я жив, милая, — сказал он, гладя Карен по спине в попытке унять ее дрожь. — Я здесь, с тобой.

Не умер. Не холодный и безжизненный, а живой, теплый и сильный.

— Докажи это мне, — сказала она, проводя ногтями по его груди, исследуя каждый дюйм его тела. — Подтверди сейчас же.

И прежде чем он ответил, она толкнула его на спину и села на него верхом. Ее руки двигались по его груди, задерживаясь, чтобы почувствовать, как бьется его сердце. Глядя ему в глаза, она взяла его руки и положила их себе на грудь. Он нежно сжимал ее, а она ласкала его тело, и Сэм отвечал ей тем же.

Он стонал, когда ее пальцы мяли и щипали его соски, посылая стрелы наслаждения прямо вниз.

Она снова жаждала его. Ей было нужно, необходимо почувствовать его силу, чтобы изгнать остатки жуткого сна, все еще тревожившие ее сознание. Она двигалась на нем, встав на колени, и, медленно опускаясь, вводила его в себя медленными, восхитительными дюймами.

Она вздохнула, когда он застонал снова и хотел приподняться, и остановила его.

— Нет, — сказала она, задыхаясь, — оставь это мне. Доверься сейчас мне.

— Да, мэм, — пробормотал он, и его руки скользнули на ее талию, на ее бедра.

Карен прогнулась, сидя на нем, упиваясь чувством того, что полностью обладает им. И когда она ощутила трепет, то вся отдалась этому волшебству, этому чуду, удивительной силе, соединяющей их.

Раскаты грома сотрясали стены, дождь хлестал в стекла, завывал ветер.

Должно быть, она заснула, потому что, когда снова открыла глаза, обнаружила, что укрыта. Одеяло было подоткнуто под бока, а лампа отвернута.

Карен медленно потянулась и зевнула в подушку. Давно она не чувствовала себя так хорошо, так спокойно. По крайней мере физически.