– Вы должны идти, – сказала она, когда он возвратился.

– Да, меня уже ждут, – подтвердил он.

– Приятного вечера. – Сердце ее сильно забилось.

– Вы никогда не чувствовали, что чему-то суждено случиться, как будто это предопределено? – вдруг спросил он.

– Например?

– Я не могу объяснить это, – продолжал он. – С тех пор, как я увидел вас в самолете…

– Вы имеете в виду после крушения, когда вы вернулись, чтобы помочь нам?

– Нет, перед этим, – ударился в воспоминания Мартин. – Когда я повернулся и увидел вас в салоне. Я знал, что был должен заговорить с вами, но только не знал почему.

– Мистика. – Мэй попыталась отшутиться.

– Ну ладно, пока, – прекратил беседу Мартин. – Я знаю, вы сказали, что вы заняты, но вы, может быть, поужинаете со мной завтра вечером? Я вернусь в Бостон и могу успеть на девяносто пятый и быть у вас в семь.

– Хорошо, – согласилась она, подталкиваемая видением Тобин. – Я согласна.

Когда Мэй повесила трубку, ее руки дрожали. Она на чала было звонить Тобин, чтобы рассказать ей о беседе и пошутить, что Мартин Картье, являвшийся в НХЛ самым завидным холостяком и остававшийся таковым, приглашает ее поужинать и о романтичной беседе о том, что в этой жизни все предопределено. Но вместо этого Мэй только присела очень тихо на кровать, слушая пение ночных птиц и стрекот цикад на лугу. Интересно, как кто-то может когда-либо узнать, что предопределено в этой жизни, и можно ли это вообще узнать.

Прохладные сумерки следующего дня были довольно спокойными, музыка тысячи древесных лягушек заполняла воздух. На лавандовом небе уже показалось несколько звезд. Кайли уселась наблюдать за дорогой на верхней перекладине старого забора в ожидании автомобиля Мартина. Мама сказала ей, что он приедет, но ей трудно было в это поверить, пока она не убедится своими глазами. Наверху самолет, летящий высоко над ней, оставил белый след подобно волшебному мелку. Кайли проследила за ним глазами, зная, что самое большое вдохновение на нее нашло в воздухе.

Она услышала автомобильный двигатель. Громко издаваемый мощным мотором звук быстро приближался со стороны главной дороги. Проскользнув мимо деревьев по полю, автомобиль ускорился на алее и резко затормозил перед Кайли. Перегнувшись через перекладину, она наклонилась вниз, изучая лицо Мартина. Черная машина с откидным верхом была очень маленькая, Мартин сидел в ней один.

– Привет! – Мартин поприветствовал ее. – Вы та самая юная леди, которая говорила со мной в самолете.

– Я попросила, чтобы ты помог, и ты помог, – пояснила Кайли. – Ты приехал за моей мамой?

– Да. Я уже близко от вашего дома?

– Это – там. – Кайли показала в ложбину за лугом. – Если ты прокатишь меня, я покажу.

– Бьенсюр (конечно). Прыгай сюда. – Мартин протянул руку, чтобы открыть пассажирскую дверь.

Забравшись внутрь, Кайли почувствовала, что сердце бьется быстрее обычного. Она должна была говорить правильные вещи, чтобы все произошло так, как должно было произойти.

– Моя мама сегодня очень симпатичная, – сказала Кайли.

– Да, я так и думал, – ответил он.

Иногда Кайли видела вещи, которые другие люди не видели. Ночью – она могла в этом поклясться – она видела, как прабабушка ходит по дому, освещая себе путь зажженной свечой. Она видела крылатый летящий призрак своего щенка, которого сбила машина. В самолете она видела девочку-ангела, и иногда она ощущала души детей, которые умерли. Но главным образом она видела неяркие вещи, знаки, которые были видимы всем, но понятны не каждому.

Например, выражение глаз человека, или намек на улыбку, или желание, мерцающее в воздухе, где-то над головой человека. В течение долгого времени Кайли видела желание, плывущее вокруг мамы, и странная вещь – она видела то же самое желание, пылающее подобно ореолу, вокруг Мартина. Оно было связано с одиночеством, с необходимостью найти кого-то. Кайли сама чувствовала нечто подобное.

– Ты веришь в злых духов и добрых ангелов? – спросила она, проверяя его.

– Ну, я не уверен… – ответил мужчина.

– Они – всюду.

– В сказках, ты имеешь в виду?

– Нет, – сказала Кайли. – В реальной жизни.

– Возможно, я верю. Я встречаю злых духов. – Он засмеялся, как будто понял. – Мои противники из другой команды.

Девочка кивнула. Хотя она не знала, кто такие эти «противники», но почувствовала себя удовлетворенной его ответом. В мире все делилось на плохое и хорошее, и для той цели, которую Кайли предопределяла для Марти на, малышка искала кого-то, кто мог бы отличить зло и добро, столкнувшись с ними.

– Мне нравится твоя машина. Она похожа на спаймобиль из кино, – сказала девочка.

– Это «порше», – объяснил ей Мартин.

– Да, – произнесла Кайли, чувствуя, как ветер вздымает ее волосы.

Она никогда не ездила на машине с откинутым верхом прежде и была вынуждена согласиться: это напоминало сидение на веранде. Совсем как когда они с мамой и тетушкой Энид сидят под звездами, сверчки поют в высокой траве, звезды падают откуда-то сверху.

– Мне нравится твоя веранда, – повторила она.

– Я рад, – сказал мужчина и широко улыбнулся.

– Моя мама симпатичнее любой невесты, – выпалила девочка.

Мартин взглянул на нее, но промолчал в ответ.

– Любой, я ведь их столько видела, – добавила Кайли.

При тусклом свете ресторан, расположенный на пол пути по проселочной дороге позади старого каменного аббатства, казался романтичным. Соленый ветер задувал из открытых окон, теплый ночной воздух окутывал их, подобно шелковистому платку. Никто здесь, похоже, не узнавал Мартина. Возможно, потому, что они были далеко от Бостона, а возможно, в том месте, которое он выбрал, слишком странном и старомодном, нечасто появлялись серьезные хоккейные болельщики. Он отыскал этот ресторан в путеводителе по приморским прибрежным ресторанам.

Они ели морской язык с крошечным весенним горошком и белой пастой из трюфелей, пили воду вместо вина, потому что Мартин был в процессе тренировок. Оба казались возбужденными, но ни один все же не коснулся темы, затронутой в телефонном разговоре прошлой ночью. Мэй сказала себе, что он просто по-мальчишески дурачился, что под его словами ничего не подразумевалось. Это было только первое или, возможно, единственное свидание, вообще ничего из ряда вон выходящего.

Но ее тело говорило иначе: сердце бешено стучало, а ее щеки ощутимо горели. Руки не оставались в покое, и каждый раз, когда она смотрела в глаза Мартина, чувствовалось, как внутри нее словно трепещут бабочки.

– Я рад, что вы оказались свободны сегодня вечером, – сказал Мартин.