в немереных количествах грибов и ягод. Этим объяснялась неимоверная тяга местных ребятишек и взрослых пробраться в запретную зону и поживиться летними дарами леса. На период стрельб на полигоне предпринимались дополнительные меры безопасности – по всему периметру вывешивались сигнальные флажки и выставлялось оцепление, дабы предотвратить случайные жертвы. Пуля, как известно, дура.

К моменту, когда медицинская «буханка» прибыла на место, утренняя роса сошла на нет, вовсю щебетали птички, умопомрачительно пахло хвоей.

– Красота! – Маруся потянулась, подставив лицо солнечным лучам.

Ее фасонистый накрахмаленный халатик ослепительно сверкал белизной на фоне окружающей зелени.

– Отставить! Вы мне тут что, вашу… позицию демаскируете?! – гаркнул кто-то прямо над ее ухом. Подпрыгнув, она повернулась и чуть не уперлась головой в растопыренные усы, над которыми метали молнии круглые от негодования глаза начальника стрельб, судя по погонам, – подполковника.

– Кто разрешил?! Отставить халат, вашу… Вы кто? Доложите!

– Мария… То есть дежурный врач Левкова прибыла в ваше распоряжение для обеспечения медицинского сопровождения стрельб! – с перепугу выпалила Маруся. В обычной жизни ей такую фразу ни за что было не выговорить. – В составе санитарного автомобиля, – для убедительности добавила она.

Подполковник немного обмяк, потрогал усы и посмотрел на прапорщика:

– Будаев! Переоденьте врача, вашу… чтоб не отсвечивала тут. Маскхалат есть? И повязку не забудь… с этим, как его? С крестом! Красным, епт!..

Когда подполковник отдалился на десяток метров от санитарной машины, его голос вновь обрел уверенность и силу, и он с помощью могучего мата стал наводить образцовый порядок на вверенном ему объекте.

Начали прибывать крытые грузовики с личным составом. Солдаты высыпали на землю, строились, получали инструктаж и выдвигались на исходную позицию, откуда доносился сухой треск автоматных очередей и одиночных выстрелов. Санитарная машина оказалась совершенно невостребованной. Маруся пожалела, что не взяла с собой книжку или журнал – надо будет в «тревожный» чемоданчик положить что-нибудь подходящее. Недалеко от санитарной машины развернулась полевая кухня, потянуло аппетитным дымком, и вскоре в «буханку» просунулась стриженая голова санитара Турсунова.

– Товарищ военврач, вас прапорщик Будаев приглашает прибыть на чай!

Задремавшая было Маруся выбралась из машины. Со стороны полевой кухни ей призывно махали… два Будаева. Она зажмурилась, потрясла головой и снова открыла глаза, но картинка не изменилась. Только в этот раз оба Будаева еще и совершенно одинаково белозубо улыбались.

– Знакомьтесь, Маруся, – засмеялся один из них. – Это мой троюродный брат Алдар, тоже из Бурятии, мы вместе срочную служили, а потом остались на сверхсрочную. Вот только он выбрал себе место поближе к кухне. Умнее меня, однако!

Маскхалат оказался весьма удобной и практичной вещью: он не стеснял движений, не парил, в нем можно было, не опасаясь замараться, присесть или прилечь где хочешь. Сидя на травке, Маруся в одной руке держала эмалированную кружку с горячим ароматным чаем, в другой – большой кусок хлеба с маслом, густо посыпанный сахаром. Она в жизни не ела ничего вкуснее! Братья Будаевы травили веселые байки, особенно популярными у них почему-то были анекдоты про чукчей.

– А вот анекдот про врачей на охоте, – подмигнул Алдар. – Пошли на охоту терапевт, хирург, психиатр и патологоанатом. Терапевт слышит, в кустах что-то шевелится. Он думает: «Утка! Или не утка? А вдруг все-таки утка? Нет, наверное, не утка!» И утка улетела. Идет психиатр, из камышей взлетает утка. Психиатр смотрит и думает: «Утка… А знает ли утка, что она утка?» И утка улетела. Идет хирург, слышит, в камышах что-то зашуршало. Он туда «ба-бах» из двух стволов! Подходит патологоанатом и говорит: «А теперь пойдем посмотрим, утка там была или не утка!»

День постепенно клонился к вечеру. Очередной «Урал» выплюнул из себя порцию бойцов, одетых в точно такие, как у Маруси, маскхалаты.

– Становись! – Старший команды, коренастый светловолосый лейтенант, оглянулся и увидел санитарную машину.

– Товарищ военврач, разрешите мы на вашей поляночке проведем занятия?

– Милости просим.

– Отлично, – кивнул коренастый, – мы же разведка, а разведка всегда должна быть поближе к кухне и к санчасти. Лейтенант Деточкин, – козырнул он.

– Дежурный врач Левкова. Располагайтесь, и нам веселее будет.

Занимаясь документацией, она невольно прислушивалась к происходящему на полянке.

– Товарищи бойцы, пока у нас есть время, вспомним теорию. – Лейтенант Деточкин расхаживал перед своими подчиненными, поглядывая в Марусину сторону. – Кто озвучит мнемонические правила поправки на ветер при стрельбе из автомата? Никто? Все скромные? Отлично… Товарищ сержант, доложите, как определить скорость и направление ветра по косвенным признакам на местности?

– За скорость ветра в стрелковой практике приняты: слабый ветер, умеренный и сильный. Для определения силы ветра могут служить следующие признаки, – неспешно начал объяснять сержант. – Слабый ветер. Флаг слегка отклоняется от древка. Дым из трубы слабо отклоняется… Умеренный ветер: флаг развевается, трава наклоняется к земле… Сильный ветер: дым из трубы резко отклоняется и разрывается…

– Ефрейтор, продолжайте! – Лейтенант Деточкин строго посмотрел на смуглого солдатика, вальяжно развалившегося на травке. Тот вскочил и затараторил:

– Поправки на ветер устанавливаются, согласно таблице поправок, на боковой умеренный ветер, дующий под углом девяносто градусов к плоскости стрельбы, – четыре-шесть метров в секунду. При сильном ветре табличные поправочные данные умножаются надвое, при слабом – делятся пополам… Поправка в фигурах цели шириной ноль целых пять десятых метра определяется мнемоническим правилом: «Ветер пулю так относит, как от прицела два отбросить и разделить на два». – Достаточно. – Лейтенант посмотрел на часы. – Времени не осталось, подведем итог. В наших условиях при выборе прицела для поражения наземных целей руководствоваться следующим. При стрельбе на расстояния до трехсот метров огонь вести с прицелом «три» или «П». У нас умеренный боковой ветер, посему вносим поправку ноль пять фигуры человека или ноль тридцать шесть метра и целимся в правый срез ростовой мишени. Уяснили? Строиться! На исходную позицию – бегом марш!

Надо же, оказывается, меткая стрельба – целая наука! Марусе приходилось однажды стрелять из автомата на уроке НВП – начальной военной подготовки, когда их десятый класс возили к шефам в воинскую часть на стрельбище, но ничего подобного им тогда не рассказывали. Ей запомнился только пронизывающий осенний ветер, замерзшие руки, которыми было неудобно передергивать тугой затвор автомата, как результат – жестокая простуда и неделя постельного режима.

Снова послышался гул моторов. Прибыли еще несколько грузовиков и целая колонна командирских «уазиков».

– Комиссия, однако, – заключил Александр Будаев, – им на глаза лучше не попадаться.

Группа затянутых в портупеи офицеров во главе с генералом стремительно приблизилась к расположению обеспечивающих служб.

– Доложите предварительные результаты, товарищ подполковник. – Генерал замедлил шаг возле санитарного «уазика», где его догнал усатый начальник стрельб.

– Оценки подразделениям в основном «хорошо»