– Полагаю, что люди, подобные этому кремлевскому чиновнику, не набирают персонал через спецагентства. Там ведь все проверенные-перепроверенные, анкеты изучаются под микроскопом. Берут только «своих».

– Мы обставим все так, что тебе понадобятся лишь устные рекомендации якобы с теперешнего твоего места работы. От одного известного кинорежиссера, страстного любителя собак.

– Но как? Он будет в курсе всего?

– Мы тоже окажем ему одну услугу, и он будет стараться ради себя. Тебя самого это не касается. Человек оступился, попал в наше поле зрения. Смена смотрителя псарни произойдет спонтанно, практически случайно. Ты будешь человеком, оказавшимся в нужное время в нужном месте. Идет?

– Идет. А если не получится?

– Получится, иначе не стоит и браться.

– Кстати, вы выяснили, кто это мог написать письмо в Генпрокуратуру? – Ларин вытащил из папки ксерокс письма, написанного от руки.

– Пока выясняем. Но, судя по озвученным в нем деталям, сделал это человек, приближенный к нашему главному фигуранту – президенту автономной республики. Все говорит о том, что он поддерживал его, пока позволяла совесть, а вот теперь чаша терпения переполнилась.

– Вы говорили о смотрителе, чье место мне предстоит занять. Если пострадает невинный человек...

– Теперешний смотритель – отъявленный мерзавец. У меня есть факты.

– Это немного утешает. Но каким именно образом вы собираетесь удалить его от члена Совета безопасности Глотова?

– У него, как и у тебя, есть свои странности. Ты вот запиваешь водку морковным соком, а он постоянно пользуется одним и тем же мужским дезодорантом для тела.

– Не вижу связи, – Ларин неопределенно повел плечами.

– А тебе и не надо ее видеть. Вот, держи свою рюмку и морковный сок. Мы с тобой договорились – цели поставлены, задачи очерчены. И это главное, ради чего мы встретились на берегу Оки.

Сказав это, Дугин сделал широкий жест рукой, как бы пытаясь объединить им все ночное великолепие природы – и звездное небо над головой, и проступающий из мрака таинственный лес, и серебристый блеск полноводной реки.

Ларин приподнял металлическую рюмку и сделал короткий глоток.

– Предлагаете не терять время и заняться рыбалкой?

– Именно. Так редко выдаются подобные минуты. Вот только твоего любимого Утесова придется выключить. Рыбу распугаем. Рыбалка сродни нашему с тобой занятию. Мы должны предложить рыбе не то, что любим сами, ее не словишь на клубнику со взбитыми сливками. А вот если насадить на крючок жирного опарыша, выросшего в гнилом мясе, хищная рыба обязательно на него клюнет.

Сказав это, Дугин раскрыл небольшую металлическую коробочку и предложил Андрею:

– Выбирай, какой пожирнее.

* * *

Руководитель тайной организации, объединявшей честных офицеров-правоохранителей, лукавил. Он вел разговор на берегу реки так, словно Андрей Ларин может принять его предложение или отказаться. На самом деле Дугин все уже для себя решил. И Ларину следовало принять сказанное им к действию, обратной дороги у Андрея не было. Но все же лучше иметь в исполнителях не слепо действующее «разящее копье», а человека, сделавшего сознательный выбор, понимающего, в какое дело и ради чего он ввязывается. Такой исполнитель ценен тем, что в критический момент сможет сам оценить обстановку и принять решение, от которого будет зависеть успех.

Да, Дугин лукавил. В то время, когда он беседовал с Лариным и закидывал удочку, уже вовсю шла подготовка к замене смотрителя псарни в поместье Александра Глотова.

В небольшом филиале кинологического центра, расположенном неподалеку от Серпухова, несмотря на глубокую ночь, готовились к последней тренировке. Кинолог, хоть и являлся членом организации, созданной Дугиным, но даже ему не было известно, зачем и для каких целей пришлось отыскивать среди бесхозных собак, отловленных санитарными службами, этого черного как смоль монстра – помесь немецкой овчарки и ротвейлера. Тем более ему не сказали, с какой целью пса нужно науськивать на определенный запах. Ему просто передали аэрозольный баллончик с дорогим мужским дезодорантом и поставили задачу.

Процедура тренировки была стандартная.

Неосведомленным кажется, что собак, да и других животных, чуть ли не человеческими словами убеждают совершать те или иные действия. Все гораздо проще и действеннее. Как писал знаменитый Чехов, «даже зайца можно научить зажигать спички, если бить его по голове». Допустим, нужно, чтобы пес мог суметь отыскать в толпе принявшего дозу наркомана; первому попавшемуся предварительно нарику под кайфом дают в руки крепкую палку, пса садят на короткую цепь, и начинается избиение. Чем сильнее и дольше наркоман избивает животное, тем крепче в голове собаки заседает стереотип: человек под кайфом – это боль, это смертельный враг. И потом, когда мирного в прошлом пса после такой тренировки ведут сквозь толпу, он уже за сотню метров чует наркомана и готов растерзать его прежде, чем тот вновь сделает ему больно. Так можно натренировать животное на любой другой запах: алкоголя ли, духов или дезодоранта... Можно привить ему смертельную ненависть и к внешнему виду обидчика: натаскать против людей в форме, женщин-блондинок или даже детей определенного возраста и национальности. Все действенное просто. Грубые удары палкой убедительнее ласковых слов.

Отловленного пса – гремучую помесь немецкой овчарки с ротвейлером – уже посадили на короткую цепь в загоне, огороженном высоким сетчатым забором. Животное понимало, что его ждет в ближайшее время. Собака нервно била хвостом, прижавшись к земле, и протяжно скулила. К еде пес даже не притронулся.

Кинолог, как и всякий профессионал-тренер, жалости к псу не испытывал. В конце концов, у каждого своя судьба, свое предназначение в этой жизни. За окном вагончика-бытовки то и дело слышался лай собак. Свет от раскачивающегося под порывами ветра фонаря то падал на стол, то уходил назад к подоконнику. Мужчина глянул на часы, потянулся, выдвинул ящик стола и взял в руки серебристый баллончик мужского дезодоранта. Он опрыскал им висевший на крючке крепкий брезентовый ватник с длинными рукавами, с застежкой на спине, какой обычно используют при дрессировке собак. Поморщился от терпкого можжевелового запаха.

Во дворе, под присмотром конвойного, кинолога уже ожидал бытовик, угодивший на «химию» и успевший грубо нарушить режим. Мало того, что умудрился напиться до невменяемого состояния, так еще и подрался с товарищем. Теперь он выглядел вполне счастливым, ведь совсем неожиданно ему предложили заменить положенное по закону наказание на добровольное участие в тренировке собаки. И вот он оказался здесь.

Кинолог на каждую очередную ночь тренировок брал нового «воспитателя», ведь собаку следовало приучить не к определенному человеку, а лишь к запаху.

– Ну что, гражданин начальник, – подобострастно заглядывая в глаза кинолога, проговорил бытовик, – я готов начинать. Песик-то где?