сразу умолкают, стоит ей подойти к ним. Она стала прислушиваться к их беседам, притворяясь, что увлечена какой-нибудь игрой, и ловила каждое слово болтающих друг с другом нянек, когда те считали, что она не слышит их. Так Елизавета узнала о смерти Генриха Ланкастера.

– Все это весьма загадочно, – сказала мистресс Джейкс. – Говорят, милорд Глостер находился в Тауэре, когда случилось несчастье.

– Вы верите в то, что Генрих будто бы умер с горя, узнав о смерти сына и пленении жены, как было объявлено? – Это произнесла леди Бернерс.

Последовала пауза.

– Такое могло произойти. Я знала одного человека, который свалился замертво, когда ему сообщили, что его жену переехала телега.

– Хотя это сомнительно. Я слышала, тело Генриха выставили в гробу в соборе Святого Павла и сквозь доски на пол сочилась кровь. Мне это кажется странным: трупы обычно не кровоточат. Но делать какие-то выводы не стоит. Не забывайте, кому мы служим.

– Я помню. Но не могу удержаться от мысли: вдруг кто-то решил раздавить семя.

– Думаю, нам лучше сменить тему, – заметила леди Бернерс, и дамы принялись обсуждать новую одежду для Нэда, которая нужна ему, когда он без пеленок.

«Бедный безумец, – подумала Елизавета. – Может быть, он с радостью расстался со своей скорбной жизнью, чтобы отправиться на небеса». Но рассказ о том, как он истекал кровью, был ужасен. Она не поняла, что имела в виду леди Бернерс или почему дядя Глостер находился в Тауэре, когда умер Генрих, и какой смысл вкладывала мистресс Джейкс в слова «раздавить семя».

– Что значит семя? – спросила она у матери, когда та благословляла ее на ночь тем вечером.

– Это зерно, которое сеют, из него потом вырастают растения или цветы, – ответила ей королева.

Елизавета была озадачена. Это уж совсем не имело никакого смысла. Ей хотелось бы поговорить об этом с дядей Глостером. Он-то наверняка сумеет объяснить, что произошло в Тауэре. Но дядя никогда не приходил в покои королевы, по крайней мере когда там находилась Елизавета, так что оставалось только ждать удобного момента.

Момент настал, когда король со своей семьей отправился прокатиться по реке. Все они, даже малыш Нэд, поднялись на обтянутую роскошными тканями величественную королевскую барку. Мать позволила Елизавете и Марии выйти на палубу, а дядя Глостер сказал, что присмотрит за ними. Они стояли, наблюдая, как мимо проплывают другие суда, и любуясь красотой Лондона. Город был такой спокойный и мирный в сравнении с картинами страшного побоища, происходившего здесь всего пару недель назад. Елизавета до сих пор вздрагивала при мысли об этом.

Барка закачалась, приближаясь к Лондонскому мосту, где вода шла рябью. Дядя Глостер приосанился, и Елизавета вспомнила: у него ведь кривая спина, но он так хорошо это скрывал, что никто не догадывался о его физическом недостатке, который, однако, не мешал ему храбро сражаться в битвах.

Немного позже Елизавета улучила момент:

– Дядя, вы были с Генрихом Ланкастером, когда он умер в Тауэре?

Глостер хмуро посмотрел на нее:

– Нет, не был, Бесси. Почему вы спрашиваете?

– Я слышала, как кто-то говорил, что вы там были.

– Да, я приезжал в Тауэр, но по делам короля.

Девочка пытливо вглядывалась в серьезное лицо дяди: выступающий вперед подбородок, нос, похожий на клюв, темные глаза. Она знала, что он не станет лгать ей. Дядя Глостер всегда был верен отцу и разделял вместе с ним тяготы изгнания. Отец говорил, что дядя человек отважный, сильный духом и пылкий, нет никого, кому он доверял бы больше.

– Мне жалко Генриха Ланкастера, – сказала Елизавета. – Он был сумасшедший.

– Да, и умер с горя, – заверил ее дядя Глостер. – Эта война между Йорками и Ланкастерами собирает свою ужасную дань. В юности Уорик был мне вместо отца, особенно после того, как мой родной отец погиб в битве при Уэйкфилде. Это случилось еще до вашего рождения. Однако Уорик предал короля и нашу семью. Именно он виновен в недавнем кровопролитии. – Глостер сдвинул брови и устремил взгляд на берег. – Хорошо, что Господь забрал к себе Генриха Ланкастера именно сейчас. Низложенный король всегда будет угрозой для своего преемника и фокусом притяжения для мятежников. – Дядя ободряюще улыбнулся племяннице. – Но давайте не будем думать о грустном, Бесси. Вам следует радоваться нашей прогулке. Смотрите, вон там Плацентия! – Он указал на прекрасный дворец, стоявший на берегу Темзы, в Гринвиче.

Жизнь вернулась в обычное русло и снова стала приятной. Отец прочно сидел на троне, враги его были повержены, чтобы никогда больше не подняться. А в животе у матери рос очередной ребенок.

Нэду уже составили собственный штат придворных, включая камергера, господина Вогана, который на людях носил принца на руках, и священника, кроткого дядюшки Лайонела, младшего брата матери. В июле Елизавета присутствовала на церемонии официального объявления Нэда принцем Уэльским, ее проводил король, он же принял у лордов присягу на верность своему законному сыну и наследнику. Принцесса с гордостью наблюдала за тем, как дворяне, начиная с Кларенса и Глостера, один за другим выходили вперед и клялись в верности ее брату.

К декабрю Нэд научился ходить. Он бойко топал к раскинувшей ему навстречу руки Елизавете, когда леди Бернерс принесла адресованное принцессе письмо.

– Королева говорит, вы можете вскрыть его.

Елизавета сломала плоскую печать. Читать она еще не умела, а потому передала письмо своей наставнице.

– Оно от графини Уорик, – сказала леди Бернерс, и улыбка сошла с ее губ. – Она просит вас заступиться за нее перед королем, так как милорды Кларенс и Глостер, как пишет графиня, отобрали у нее земли. Бесси, думаю, это послание нужно показать его милости.

– Я хочу сама передать ему письмо, – сказала Елизавета, которой было любопытно узнать, что скрывается за этим обращением к ней.

– Хорошо, – согласилась леди Бернерс.

Елизавета вручила письмо отцу, когда пришла к нему после вечерни. Стоя рядом с его креслом, она видела, что лицо короля, пока он читал, мрачнело.

– Она – глупая женщина и не имела права обращаться к вам, Бесси. – Он усадил дочь к себе на колени. – Я не отбирал у нее земли. Ее муж умер предателем, а сама она с тех пор живет в монастыре. Обширные владения Уорика перейдут к двум его дочерям. Я позволил дяде Кларенсу взять их в управление, так как он женат на Изабель. Дядя Глостер хочет жениться на Анне, потому что она овдовела, и, когда это произойдет, земли Уорика по моему распоряжению будут поделены между моими братьями.

– Но как же миледи Уорик? – Елизавета пожалела бедную женщину, так как сама