Здесь мелочью выиграть много нельзя.

Ну что же, я песней рискую, друзья!

Заплавали люстры в веселом огне,

И песня дрожит на зеленом сукне…

Столпились, взволнованны, смотрят: давно

Не видело пыток таких казино.

И только спокойный крупье говорит:

— Игра продолжается, банк не докрыт!

Игрок приподнялся, знакомый такой.

Так вот где мы встретились, мой дорогой!

Ты спасся от пули моей и опять

Пришел, недостреленный, в карты играть…

В накуренном зале стоит тишина.

— Выиграл банк! Получите сполна!

Заплавали люстры в веселом огне,

И песня встает и подходит ко мне.

— Я так волновалась, мой дорогой! —

Она говорит и уходит со мной…

На улице тишь. В ожиданье зари

Шпалерами строятся фонари.

Уже рассветает, но небо в ответ

Поставило сотню последних планет.

Оно проиграет: не может оно

Хорош ею песней рискнуть в казино.

1927

*

М ы с тобой, родная,

Устали как будто, —

Отдохнем же минуту

Перед новой верстой.

Я уверен, родная:

В такую минуту

О таланте своем

Догадался Толстой.

Ты ведь помнишь его?

Сумасшедший старик!

Он ласкал тебя сморщенной,

Дряблой рукою.

Ты в немом сладострастье

Кусала язык

Перед старцем влюбленным,

Под лаской мужскою.

Может, я ошибаюсь,

Может быть, ты ни разу

Не явилась нагою

К тому старику.

Может, Пушкин с тобою

Проскакал по Кавказу,

Пролетел, простирая

Тропу, как строку…

Нет, родная, я прав!

И Толстой и другие

Подарили тебе

Свой талант и тепло.

Я ведь видел, как ты

Пронеслась по России,

Сбросив Бунина,

Скинув седло.

А теперь подо мною

Влюбленно и пылко

Ты качаешь боками,

Твой огонь не погас…

Так вперед же, вперед,

Дорогая кобылка,

Дорогая лошадка

Пегас!

1927

ГРАНИЦА

Я не знаю, где граница

Между Севером и Югом,

Я не знаю, где граница

Меж товарищем и другом.

Мы с тобою шлялись долго,

Бились дружно, жили наспех,

Отвоевывали Волгу,

Лавой двигались на Каспий.

И, бывало, кашу сваришь

(Я — знаток горячей пищи),

Пригласишь тебя:

— Товарищ,

Помоги поесть, дружище!

Протекло над нашим домом

Много лет и много дней,

Выросло над нашим домом

Много новых этажей.

Это много, это слишком:

Ты опять передо мной —

И дружище, и братишка,

И товарищ дорогой!..

Я не знаю, где граница

Между пламенем и дымом,

Я не знаю, где граница

Меж подругой и любимой.

Мы с тобою лишь недавно

Повстречались — и теперь

Закрываем наши ставни,

Запираем нашу дверь.

Сквозь полуночную дрему

Надвигается покой,

Мы вдвоем остались дома,

Мой товарищ дорогой!

Я тебе не для причуды

Стих и молодость мою

Вынимаю из-под спуда,

Не жалея, отдаю.

Люди злым меня прозвали,

Видишь — я совсем другой,

Дорогая моя Валя,

Мой товарищ дорогой!

Есть в районе Шепетовки

Пограничный старый бор —

Только люди

И винтовки,

Только руки

И затвор.

Утро тихо серебрится…

Где, родная, голос твой?..

На единственной границе

Я бессменный часовой.

Скоро ль встретимся — не знаю.

В эти злые времена

Ведь любовь, моя родная, —

Только отпуск для меня.

Посмотри:

Сквозь муть ночную

Дым от выстрелов клубится…

Десять дней тебя целую,

Десять лет служу границе…

Собираются отряды…

Эй, друзья!

Смелее, братцы!..

Будь же смелой —

Стань же рядом,

Чтобы нам не расставаться!

1927

СТАРУШКА

Время нынче такое: человек не на месте,

И земля уж, как видно, не та под ногами.

Люди с богом когда-то работали вместе,

А потом отказались: мол, справимся сами,

Дорогая старушка! Побеседовать не с кем вам,

Как поэт, вы от массы прохожих оторваны…

Это очень опасно — в полдень по Невскому

Путешествие с правой на левую сторону…

В старости люди бывают скупее —

Вас трамвай бы за мелочь довез без труда,

Он везет на Васильевский за семь копеек,

А за десять копеек — черт знает куда!

Я стихи свои нынче переделывал заново,

Мне в редакции дали за них мелочишку.

Вот вам деньги. Возьмите, Марья Ивановна!

Семь копеек — проезд, про запасец — излишки…

Товарищ! Певец наступлений и пушек,

Ваятель красных человеческих статуй,

Простите меня — я жалею старушек,

Но это единственный мой недостаток.

1927

ПРОВОД

Человек обещал

Проводам молодым:

— Мы дадим вам работу

И песню дадим! —

И за дело свое

Телеграф принялся,

Вдоль высоких столбов

Телеграммы неся.

Телеграфному проводу

Выхода нет —

Он поет и работает,

Словно поэт…

Я бы тоже, как провод,

Ворону качал,

Я бы пел,

Я б