Евгения: По отпускным-то я хорошо укладывалась. Я же не все израсходовала бы, у меня же семья дома остаётся, двое детей и муж. Значит я на себя выделила часть, и мне бы хватило съездить в эту Югославию. Но не судьба, значит, не судьба.

А так мы сами ездили на юг, потому что сын очень болел, он всё время у нас болел.

Валерий: Кашлял, кашлял.

Евгения: И вот мы, значит, собрались. Дочь была маленькая, ей было 2,5, что ли, года. И мы вот первый раз поехали в Адлер. А там Псоу впадает река в Чёрное море, вода холодная-холодная. Идёт, купается, купается, а приехали с кашлем, с соплями, я смотрю и думаю: «Господи, что я буду делать с ребёнком, он же сейчас в этой ледяной воде купается». Всё! Ночь спал: ни кашля. Утром встал: ни соплей — ничего нету!

Поэтому вот, выделяли деньги, и мы ездили оздоравливать своих детей. Как отпускные, мы не могли накопить, скажем, в течение года какую-то сумму, это у нас не получалось.

Валерий: Всё расходовали, запасов не было.

Евгения: Да, мы жили от зарплаты до зарплаты. Вот отпускные, но по займам не ходили. Жили на то, что заработали.

Валерий: То есть на отпуск тебе зарплату дают, на эти деньги мы ездили. Получил 100 рублей, 20 рублей билет — и прекрасно (смеются).

Было и хорошее, было и не очень, было и плохое — везде так. Сейчас тоже неидеально.

И: А профсоюзы были?

Валерий: А как же? В профсоюз вступали, уже будучи студентами. Студенческий, потом врачебный профсоюз.

И: Туда все вступали?

Евгения: Все, все.

Валерий: Это приветствовалось, это даже была необходимость. Потому что платили взносы, содержали профсоюзные организации центральные.

И: А что делали профсоюзы? Отстаивали права?

Валерий: Ну, собрания были, обсуждения какие-то были.

Евгения: Путёвки давали только через профсоюз, если, скажем, куда-то ты ехал.

Валерий: Квартиры, путёвки — всё вот. Ну, врачам, конечно, квартиры не давали, но путёвки перепадали. Было собрание, заседание профсоюза. Какие-то вопросы решали, производственные.

Евгения: То есть о работе. Профсоюз — это о работе. Где ты работаешь. Вот, первая детская поликлиника, вот профсоюз первой детской поликлиники. Но это ячейка, а был, конечно, профсоюз медработников ещё, общий, это уж естественно. Там взносы были, но взносы маленькие. Даже у меня, по-моему, есть и книжка, если я её не выкинула уже, что профсоюзная… за какой-то месяц не заплатила, идёшь, платишь председателю профкома.

И: Как отнеслись к полёту Юрия Гагарина?

Евгения: Это было счастье.

Валерий: Дело было во время урока, на переменке вдруг пошло, друг другу рассказывают, рассказывают, один второму, третьему, сообщают. Что такое? Собрался народ, кучкуется. «В космос человек полетел!». Никто не верит: «да врёте!». «Как? Юрий Алексеевич Гагарин!», — «да не может быть! Хорош шутить!». Всё, потом включили динамики, радио, всё сообщают: «сделал один оборот и уже приземлился». Потом сообщили нам. Полетел, приземлился, всё нормально. Ой, герой космоса, конечно же. Тут же собрания провели, митинги в поддержку. На предприятиях были собрания, все люди поддерживали, плакаты вывешивали, потом, когда встречали Гагарина, по дороге, все люди выстроились, цветы ему кидали — было очень торжественно. Хрущёв его принял, поцеловал, обнял: «значит, вот наш человек, Америку сделаем!» (смеётся). Было очень весело, торжественно, было необычно, было фантастично, было удивительно просто.

Евгения: На улице люди встречались, обнимались, целовались, друг друга поздравляли. Это я вот помню в Уфе. Прям вот идёшь: «(восторженно) знаешь? Ты знаешь, что Гагарин в космосе?», — «да!».

И: Просто с незнакомыми людьми?

Евгения: Да! Это было счастье, даже не могли в себе держать это счастье. У вас-то маленький город, Октябрьский, а вот в Уфе люди выходили прям, выходили. Я говорю прямо: все обнимались. «Ты слышал?», — «слышал», — и опять обниматься и радоваться. Я до сих пор это помню.

Валерий: Он был лейтенантом. Когда стартовал, ему присвоили звание старшего лейтенанта, а когда он приземлился, стал капитаном. Вот сразу как перешагнул. А нет… он был старшим лейтенантом, когда взлетел, стал капитаном, а приземлился, ему майора присвоили.

Это была гордость. Мы сделали Америку!

Евгения: Вся страна ликовала! Это было такое чудо! Человек в космосе! Вернулся домой живым. Господи!.. Это вообще представить невозможно было.

Валерий: Хотя перед этим запускали спутники и собак запускали. Но это человек побывал. Была гордость за страну. Мечтали о Марсе, о других планетах, сколько разговоров было! Интересно было.

Евгения: Всё показывали по телевизору. Как он ездил по всем странам, все страны принимали его.

Валерий: Все ему давали свои высшие награды, вся грудь была в орденах, в медалях.

Евгения: Это было всеземное ликование.

Валерий: Его даже встретила Английская королева, и высший орден ему дали, рыцарский орден. Английская королева его лично обняла.

Евгения: Американцам, конечно, такое чудо не досталось.

Валерий: Да, они даже были не вторыми. Вторым был Герман Титов, вскоре полетел. А американцы через некоторое время только… это было чудо.

Евгения: Это было чудо для нашей страны, и для других, где побывал Юрий Алексеевич Гагарин. Море народу выходило на него посмотреть, и ликовали все.

Валерий: Это был энтузиазм. Всё, ещё ближе к коммунизму. Какие мы умные, какие мы развитые, какой у нас космос, какие у нас ракеты. Это гордость была за державу.

И: А были случаи, когда происходили стачки из-за национальности?

Валерий: Были случаи такие. Во времена Михал Сергеевича. Когда Азербайджан вдруг увидел, что сосед-то армянин. Какого хрена? Это наша республика! И люди как с ума посходили, совесть потеряли из-за этой Перестройки. И стали они друг друга вырезать. Армяне вырезали азербайджанцев, азербайджанцы — армян.

Евгения: В составе Азербайджана есть Нагорный Карабах.

Валерий: Дело даже не в Карабахе. Резали в Баку. В Баку даже войска вводили.

И: А почему, если страна одна, то почему такое?

Валерий: Понимаешь, когда делалась Перестройка, люди стали, значит, «свободно» говорить. В это время, в этот процесс, включились националисты, понимаешь? Они стали… митинги разрешили, свободу слова разрешили. А что такое свобода слова? Это выходишь на улицу и говоришь: «вот мы тут азербайджанцы, понимаешь ли, а тут армянин живёт, обжирает нашу страну. Какого хрена он тут живёт?». В своё время из Грузии выселили мусульман-грузин, назвали их турками-месхетинцами, выселили в Среднюю азию, в Узбекистан. Так они стали их вырезать, избивать: «пошли вон, вы грузины, такие-сякие». Эти турки-месхетинцы бедные, они приехали в Краснодарский край, там краснодарцы: