– Ну, вот и хорошо. Я просто подумала, мало ли что? Вдруг тебе дома что-нибудь понадобится, а меня не будет? Женя, а что это за звук? Ты в машине?

– Да, тетя.

– Это твоя машина? Значит, Шурик ее уже починил?

– Да, буквально полчаса назад пригнал, – ответила я.

– Правда, он просто прелесть? – спросила тетя, незаметно для самой себя настраиваясь на любимую волну. – Умный парень, работящий да и симпатичный.

– Тетя Мила! – с негодованием воскликнула я. – Кандидатуру Шурика мы уже обсуждали, если ты не помнишь. Он моложе меня на шесть лет. Ты же, кажется, в прошлый раз согласилась, что это слишком большая разница.

– На целых шесть? – искренне изумилась тетя. – Ай, не помню. А выглядит заметно старше. Взрослый, самостоятельный парень, и руки золотые.

Я решила промолчать, дав тете возможность выговориться.

– Женя, а куда ты едешь? – спросила тетя Мила, поняв, что ее попытка не увенчалась успехом.

– У меня назначена встреча, – ответила я, уже предчувствуя очередную атаку. И не ошиблась.

– С мужчиной? – моментально навострила ушки тетя Мила.

– Да, – вздохнула я. – Тетя Мила, это чисто деловая, рабочая встреча.

– В такое время – и деловая? – недоверчиво переспросила тетя Мила. – А он симпатичный?

– Ничего себе, – призналась я не столько тете, сколько самой себе. – Очень приятный во всех отношениях. Но, тетя, я повторяю, чисто деловое свидание, мы с ним вместе работаем. И потом, ведь ты же не хочешь, чтобы у твоей племянницы была фамилия Фюрер?

Похоже, Борина фамилия тетю шокировала. Во всяком случае, ответила она далеко не сразу и с куда меньшей уверенностью:

– Ну, так ведь фамилию ты можешь оставить и девичью. И потом, что плохого в фамилии Фюрер? А как он выглядит?

– Ну-у-у-у, – неуверенно начала я, пытаясь составить Борин словесный портрет. – Рост около ста восьмидесяти пяти сантиметров, атлетического телосложения, волосы светлые…

Я замолчала, сообразив, что у меня получается ориентировка, в конце которой обязательно ляпну что-нибудь вроде «вооружен и очень опасен, при задержании соблюдать предельную осторожность».

– Короче, симпатичный. Послушай, тетя Мила, а давай я его сегодня сфотографирую и тебе фотографию покажу? Я как раз подъезжаю.

– Сфотографируй обязательно, если возможность будет. Ну а нет, так и бог с ней, с фотографией. Все, Женечка, целую.

– А я тебя.

Боря ждал меня в назначенном месте и уже начинал скучать. Он стоял, облокотившись на серегинский «Лексус», с погасшей сигаретой в правой руке и охапкой цветов в левой. Галстука на нем не было. По всей видимости, Боря принадлежал к тому типу мужчин, которые принципиально не признают пиджаков, галстуков и приличных костюмов вообще. Типа «Селедку не ношу, западло». Но ради справедливости следовало заметить, что в пиджаке он выглядел бы куда хуже, чем в джинсовой куртке или в камуфляже.

– Привет! – Боря улыбнулся, щелчком отбрасывая сигарету и протягивая мне свой выдающихся размеров букет. – Вот, это тебе.

– Спасибо, – сказала я, критически осматривая гербарий.

С воображением у Бори было неважно, но он постарался искупить этот недостаток количеством, напихав в букет всю флору, которую только можно найти в Тарасове, кроме роз и лаврового листа.

– Борь, ты не станешь возражать, если я его в машине оставлю? Он только мешаться будет.

– Конечно, нет, – великодушно согласился не заметивший подвоха Боря. – Ну так что, я вроде бы мороженое обещал? А как насчет коньяка?

– Не возражаю, – улыбнулась я. – Вот только есть одна проблема: мы оба на колесах. Так что один из нас будет пить, а другой смотреть и облизываться.

– Да не проблема! – воскликнул Боря, обрадованный такой перспективой до глубины души. – Я могу и просто так посидеть, мороженого поесть. Вон, кстати, заведение какое-то. Интуиция мне подсказывает, что и коньяка, и мороженого там предостаточно.

Боря уверенно кивнул на сияющую неоном вывеску «Наутилуса», и я мысленно поздравила себя с успешным завершением первого этапа операции.

Брови дежурившего на входе охранника удивленно поползли вверх при виде симпатичной брюнетки в бордовом платье и мужчины явно традиционной ориентации. Однако он не произнес ни слова. Два – ноль в мою пользу. Не то чтобы я ожидала серьезных осложнений, но на входе вполне мог стоять кто-нибудь излишне впечатлительный. Стоило ему удивиться вслух, и весь замысел затрещал бы по швам. В полутемном зале мелькали разноцветные огни, гремела музыка, обнимались в танце однополые пары. Я украдкой бросила взгляд на Борю. Похоже, до него еще не дошло, куда именно он сам же меня и пригласил.

– Пошли! Вон столик свободный! – крикнула я, схватила его за руку и потащила в недра «Голубой устрицы», лавируя среди публики, ряженой то в женское платье, то в клепаную кожу, то в сетчатую майку, то попросту в рубашку нежно-голубого цвета.

Я снова покосилась на Борю и отвернулась, чтобы не рассмеяться. Лицо у Бори было точь-в-точь как у монашки, по ошибке зашедшей в бордель.

– Что будете заказывать? – поинтересовался выросший над столиком официант.

Его униформа состояла из манжет, манишки, черных стрингов и галстука-бабочки. Боря был близок к нокауту.

– У вас подают суши? А роллы? – спросила я. – Прекрасно. Мне какое-нибудь ассорти на ваш вкус. Единственное условие: наличие унаги-маки обязательно. И большой стакан сока. Если есть – тащите гранатовый, если нет – сойдет любой другой.

– А вам? – обратился официант к Боре.

– Мне то же самое, – пролепетал мой спутник.

– Борь, а почему ты галстук не надел? Я ведь просила, – сказала я. – Глянь, у молодого человека какой.

Боря глянул на официанта и поспешил отвернуться.

– Нет у меня галстука. Точнее, есть, но к галстуку еще и костюм нужен, верно? А костюм у меня всего один, аж с выпускного остался.

– Напрасно. Тебе бы очень пошел галстук, – слегка слукавила я. – Вроде как у того мужчины вон за тем столиком.

Боря представил себя в одежде «того мужчины», и даже в царящей в зале полутьме я совершенно четко увидела, как волосы на его голове шевельнулись. Пожалуй, стоило дать ему передохнуть, а то еще, чего доброго, в обморок грохнется или глупостей наделает.

– Слушай, я вот о чем хотела тебя спросить. Чем тебе так Борис Карлов не угодил? Очень даже приличный актер, по-моему.

– Да я, если честно, ни одного фильма с ним не видел, только фамилию слышал, – признался Боря. – Он ведь давно снимался, то ли в тридцатые годы, то ли в пятидесятые, верно?

Я кивнула.

– Мне просто его псевдоним не нравится, – продолжал мой спутник. – Он ведь, падла, не от фонаря его выдумал, он под русского косил. Русские – значит, страшные. Короче, обычный америкосский русофоб. Ну, и за что я его, гада, любить должен?