– Привет! Что ты лепишь? – женщина улыбалась, а голос был мягкий и добрый. – Ты любишь ириски? – спросила она.

– Люблю, – ответила девочка.

– Это Гриша, – она указала на мужчину и сообщила, что он работает на фабрике, где делают ириски, но с собой у него нет, зато есть в машине, и если они все вместе немного прогуляются до того места за углом, где она стоит, то непременно ее угостят.

– Хорошо, – ответила девочка. Только возьму с собой Мишку! Вон он лежит – и указала в сторону низенькой калитки. Я без него никогда не ухожу из дома.

Пара переглянулась, но действий никаких не предприняла. Медведь действительно лежал у забора. Правда, о своей неразлучности с ним девочка преувеличила – она бросила его пару дней назад и вспомнила о нем только сейчас. Как только Маша поравнялась с лежащим на траве мишкой, она побежала со всех ног в сторону двора с криками: «Мама, папа, белые одежды, белые одежды…».

Папа быстрым шагом обогнул дом, но увидел только, как вдалеке развевается что-то похожее на простыню, сектанты исчезли.

А ириски Маша ненавидела. Как-то раз конфета намертво завязла у нее во рту и пришлось вытаскивать вместе с шатающимся молочным зубом. Наставления мамы ли щелкнули в памяти в нужную минуту, или ириска была не тем лакомством, на которое бы клюнула девочка, неизвестно. Часто Маша думала о тех намерениях, которые были у этих людей, и как повернулась бы ее жизнь, прогуляйся она за конфетами… В будущем Маша отгоняла эти видения и мысленно благодарила родителей, которые в это сложно время, как могли, оберегали от неприятностей.

После этого случая прошло семь лет, когда по их маленькому городку разнеслась новость – маньяк напал на девочку из параллельного класса Маши. Это произошло поздно вечером – из-за ремонта школы, дети, начиная с 5-го класса, были вынуждены заниматься во вторую смену. Мужчина подкараулил ее в кустах практически у самого дома. Девочка осталась жива, но маньяка не поймали – в поселке объявили что-то наподобие комендантского часа: родители провожали детей в школу и встречали в темное время суток. Иногда мамы и папы задерживались на работе, так что встречать или искать порой нужно было их самих. Маша не страшилась маньяка, но жутко боялась темноты.

В один из декабрьских вечеров девочка перебежками от фонаря к фонарю возвращалась из школы. Так получилось, что в этот день встретить ее было некому – отец уже вторую неделю сидел над годовым отчетом, мама уехала на трехдневный семинар в областной центр, а старший брат сам учился во вторую смену, правда, в другой школе.

Когда Маша прибавляла шаг, холодные мерцающие звезды начинали двигаться и вращаться, словно велосипедные катафоты. Луна сливалась с фонарным светом, и оттого тени от столбов и деревьев становились еще черней. Маша старалась не оглядываться, она шла, ускоряясь на темных участках, изо всех сил прислушиваясь к скрипу снега – не различит ли она других шагов в этой дурацкой темноте? Маша боялась не какого-то человека, а, скорее, оживших теней и чудищ с мохнатыми лапами. Но вот уже показалась знакомая калитка, девочка хватается за ручку, сердце стучит – еще чуть-чуть и она дома. Маша заскакивает во двор, доходит до брезентового навеса, уже видит крыльцо, как из-за навеса на ее лицо опускается чья-то рука. От ужаса Маша онемела, все, что она могла – издать какой-то странный негромкий вопль, как раз в тот момент, когда из-за угла показалось смеющееся лицо брата. Маша с яростью стукнула его по плечу и заплакала.

Полгода спустя маньяка поймали, а девочка, на которую он напал, снова появилась на уроках. Ребята толком не понимали, какой вред ей причинил этот человек, но еще долго замолкали при встрече с ней. Девочка эта была самая маленькая в классе и училась на пятерки. Она и раньше была скромной и тихой, а после случая с маньяком стала еще тише и незаметнее.

После окончания школы выпускники разъехались и возвращались в родной городок только на редкие выходные и каникулы. В одной из таких поездок к родителям, в автобусе Маша заметила ее – ту самую девочку, но не одну, а в компании молодого человека. Парень был как гора – широкоплечий, красивый, казалось, он мог спрятать свою подружку за пазуху или посадить в карман, настолько она была маленькой и хрупкой. Он нежно смотрел на нее и держал за руку.

– Теперь она под защитой, ее никогда и никто больше не обидит, – подумала Маша, а во окне замелькали знакомые наличники, калитки, уличные псы, магазинчики – простые и такие знакомые.

Жанка всегда была интровертом с большой буквы И. Да что там, слово просто целиком можно было заглавными писать, настолько она была замкнутой. Вроде и в недружелюбии Жанку трудно было упрекнуть, но друзей у нее почти не было. Ее чаще дразнили – мол, ботаник, пухляш. Жанка мрачнела и становилась еще замкнутее.

Родители пытались с этим бороться, как могли: отдавали ее в разные секции, отправляли гулять чуть ли не насильно. Получалось так себе. А тут вдруг случилось чудо: на очередной секции Жанке предложили поехать в летний лагерь на море. Мол, и отдохнет, и потренируется, и родителям свободнее будет. Идея вроде неплохая – с девчонками в группе отношения были нормальные, море Жанка любила. Правда, успехов на тренировках у нее не было – на сей раз ее записали на самбо, а для борьбы нужна хоть какая-то агрессивность. Агрессивности в Жанке не было. Она вообще не любила людей руками трогать лишний раз.

И тут вдруг – лагерь на море! Родители Жанкиному энтузиазму удивились, но дали добро. Чтобы получить путевку, нужно было собрать кучу справок, в том числе с папиной работы – такие уж были правила. Жанка на удивление бодро бегала по кабинетам, собирая печати и подписи. Тут свою роль сыграло то, что папин начальник ей всегда казался таким красивым, что на него хотелось смотреть, раскрыв рот. Так что лишний раз к нему зайти было за счастье.

Чем ближе становился день Х, тем Жанке было страшнее. Ведь уехать из дома на целых три недели, провести их бог знает где, без мамы, без папы, собственной комнаты и любимых книжек – это тебе не к бабушке на лето. Настроение портилось день за днем, но отступать было некуда – рюкзак собран, а родители купили билеты в отпуск.

Настало то самое утро. Собрались, загрузились в автобус, поехали. Дорога была еще ничего, все болтали и даже пели песни. Но когда добрались до места, все пошло не так. Мест в корпусах отряду Жанки не досталось, все оказались заняты. Девчонкам и мальчишкам выдали палатки – брезентовых тяжеленных монстров цвета хаки. Ставить их никто не умел. А вожатый, молодой парень, умчался болтать с девчонками-коллегами в основных корпусах, только его и видели.

Жанка уныло тащила рюкзак и гигантский сверток с ненавистной палаткой к месту, где ее предполагалось ставить.

«Что ты ее волочишь, как дохлую кошку!» – возник у нее за спиной вожатый. Надо же, нарисовался!

«Как могу, так и волочу», – огрызнулась Жанка.

Кое-как палатку все же поставили, разместились. Впереди были три недели без нормального горячего душа и с удобствами на улице – поодаль стояли ряды дощатых туалетов. «Ну, приехали», – подумала Жанка, медленно впадая в панику. Всю жизнь она жила в благоустроенной квартире, а теперь вдруг оказалась в чистом поле без элементарных удобств. Первая ночь прошла еще куда ни шло: жестко, неудобно, но, как оказалось, по сравнению с тем, что будет потом – просто курорт.