представить себе не мог, что закончит день в центре Мадрида на Пласа-Майор, где мечтал жить, наверное, любой испанец.

— Выпей что хочешь, я — в душ.

Когда инспектор Бланко исчезла в коридоре, он выглянул в окно на площадь, куда столько лет подряд приходил с мамой покупать фигурки для вифлеемского вертепа; в сущности, это было не так уж давно. Без отца Рождество так и не стало настоящим праздником. На балконе за выступом была видеокамера — он заметил красный огонек. Может, ее установили городские власти, а может, охранная фирма. Надо будет спросить.

Выйдя из караоке-бара, они отправились за «Ладой», поставили ее на подземную стоянку, и тут у Сарате не осталось сомнений насчет дальнейшего: Элена села ему на колени и начала его целовать.

— Тебе нужен внедорожник, большой, — сказала она.

Потом они поднялись в квартиру, то и дело останавливаясь на лестничных площадках и целуясь, и вошли в элегантную гостиную, в которой он стоял сейчас. Если бы сегодня утром ему предложили поставить зарплату на то, что он закончит день в постели с одной из сотрудниц ОКА, он выбрал бы Ческу не потому, что она ему больше нравилась, отнюдь, а потому, что она была самой вредной в отделе, а Сарате нравилось, когда судьба бросала ему вызов. Но с начальницей-то оно лучше, и намного.

— Ты все еще в одежде? Снимай.

Инспектор Бланко вышла из душа голая и попросила — вернее, приказала — Сарате раздеться, но времени на это не оставила. А повела его в спальню, раздевая на ходу.

Спальня тоже оказалась большой, с кроватью двухметровой ширины и такой же длины и с минималистичной обстановкой, как и в остальной квартире. В изголовье висело большое полотно с изображением обнаженной женщины, совсем не похожее на картину той художницы, польской или мексиканской, о которой они говорили в доме Сусаны. На этой, куда более реалистичной, лица женщины видно не было, однако Сарате невольно спросил себя, не инспектор ли это.

— Хочу предупредить: то, что сейчас происходит, ничего не значит. Завтра я буду инспектором, а ты участковым полицейским, прикомандированным на несколько дней в мой отдел. И все, больше ни на что не рассчитывай. Если не устраивает, вставай и уходи.

— Все нормально.

Разговор на этом закончился. Дальше были только стоны, шепот, прерывистое дыхание. На ее животе белел шрам от кесарева сечения; Сарате не мог представить Элену Бланко матерью, и ничто в этом доме не наводило на мысль о еще одном жильце. Или он не заметил каких-то деталей, ему не хватило наблюдательности, как в квартире убитой девушки.

В постели инспектор была абсолютно раскованной, ничто не казалось ей недопустимым, все доставляло удовольствие. Сарате переживал, ему не хотелось показаться плохим любовником, не хотелось разочаровать свою начальницу, словно это закрыло бы ему дорогу в ОКА. Но она быстро достигла оргазма, потом еще и еще, а когда все закончилось, прижалась к нему, как будто в поисках защиты.

Когда она уснула, Анхель осторожно, чтобы не потревожить ее, поднялся и голый, как был, пошел в гостиную. Огляделся — никаких фотографий, ничего, что указывало бы на сына или дочь инспектора. Все выглядело очень дорого: кожаный диван, мебель из хорошего дерева, он мог поклясться, что на стенах висят подлинники, не было ни одной вещи, купленной в торговом центре или на блошином рынке. Он снова выглянул на Пласа-Майор: в этот час она была почти пуста, если не считать единственного прохожего, поспешно пересекавшего площадь. Красный огонек камеры по-прежнему мигал.

— Не спится?

Инспектор в легком халате вошла в гостиную.

— Прости, хотелось полюбоваться ночной площадью.

— Думаю, тебе лучше уйти.

— Я не хотел тебя беспокоить.

— Ты меня не беспокоишь, просто мне не нравится, когда кто-то бродит по квартире ночью. На самом деле я вообще не люблю, когда кто-то входит в мой дом. — Это было ее убежище, оно принадлежало ей одной. — Я не помешаю, если подожду, пока ты оденешься?

— Можно спросить, что это за огонек на балконе?

— Ничего особенного. — Вдаваться в объяснения она не стала.

В дверях они не поцеловались, инспектор протянула ему руку.

— До завтра, Сарате.

Когда он вышел, Элена пошла было спать, но вспомнила, что с воскресенья не просматривала снимки, сделанные камерой на балконе, хотя старалась не пропускать ни одного дня.

Она приноровилась просматривать по двадцать пять фото за раз и тут же удалять. Иногда, правда, сохраняла какое-нибудь понравившееся: целующаяся пара, ребенок с воздушным шаром, женщина с необычной внешностью. Но до сих пор ей не попалось то, что она искала: лицо, изуродованное оспой, которое она видела один-единственный раз, всего пару секунд, восемь лет назад. Она боялась, что забудет его и не сможет узнать, когда наконец увидит снова.

Глава 16

Со своим напарником Костой Сарате каждое утро встречался в баре «Ла Реха», напротив полицейского участка Карабанчеля. Там перед началом рабочего дня они пили латте и ели чуррос.

— Я уже думал, ты решил не завтракать.

— Меня не будет несколько дней: инспектор Бланко попросила меня подключиться к ОКА, пока идет расследование убийства девушки, и комиссар согласился. — Сарате ждал, что Коста разозлится, подумает, что его обошли, но нет, он широко улыбнулся и сказал:

— Ну и хорошо, из первых рук узнаешь все, что они накопают. А ты знаешь, кто вел расследование убийства ее сестры? Сальвадор Сантос.

Сарате кивнул, услышав имя своего наставника. Сальвадор Сантос был хорошим полицейским, одним из лучших, несомненно, следствие велось добросовестно и вину осужденного удалось убедительно доказать. Сальвадор Сантос одно время был напарником Косты, а до этого — напарником Эухенио Сарате. Они были вместе в тот день, когда отец Анхеля погиб в перестрелке с грабителями. Именно Сальвадор позвонил его жене и сообщил ей страшную новость. С тех пор он опекал Анхеля, стал ему, можно сказать, вторым отцом. Когда Анхель, получив юридическое образование, не знал, куда податься, именно Сантос посоветовал ему поступить в полицию, помог там освоиться и свел с лучшими специалистами, в том числе со своим бывшим напарником Костой. С тех пор как Сантос вышел на пенсию лет шесть тому назад, Сарате каждое воскресенье ел у него великолепную паэлью, которую готовила его жена Асенсьон. И с грустью наблюдал, как болезнь Альцгеймера постепенно уничтожает память человека, которым он всегда восхищался и которого ценил выше всех остальных. Сантос узнавал Анхеля и радостно ему улыбался, иногда даже казалось, что болезнь отступила и он совсем прежний, но разговор их с каждой неделей становился все бессвязнее. Сарате понимал, что того Сальвадора Сантоса, которого он знает, скоро не станет.

— Коста, с расследованием что-то не так? Я же вижу.

— Болезнь у Сальвадора диагностировали только в последние годы, но симптомы появились давно, задолго до того, как он ушел на пенсию, — ответил Коста. — Это меня и беспокоит. Не позволяй никому запятнать его имя, Сарате. Ты знаешь, он был отличным полицейским, намного лучше, чем эта твоя инспекторша с киношной внешностью.

Когда Сарате вошел, Элена Бланко даже не взглянула на него, как будто и не было минувшей ночи. Отдел собрался в переговорной. Сарате уже знал в лицо всех сотрудников: судмедэксперта Буэндиа, компьютерного эксперта Марьяхо, оперативников Ордуньо и Ческу, ну и, конечно, Элену, главу отдела, который работал как хорошо смазанный механизм.

Первым заговорил Буэндиа. У него уже был полный отчет о вскрытии, и он вручил каждому копию. Но на бумаги никто даже не взглянул, все ждали объяснений.

— Прежде всего, должен сказать, что modus operandi совпадает с описанным в деле об убийстве старшей сестры. Я взял протокол вскрытия Лары Макайи и не нашел