полицейской. Он вовсе не гордился тем, что украл его, но хотел попасть в ОКА, а другого способа не было. Вряд ли он найдет то, что ищет, в этом старом строгом здании, квитанция такси давала лишь слабую надежду, но следовало хотя бы попытаться — он не хотел быть отстраненным от дела, даже не поборовшись.

— На четвертый этаж? Меня не предупредили, что ждут посетителя. Я должен был получить сообщение. Если хотите, свяжитесь с ними по телефону, и пусть они подтвердят. Иначе я не могу вас пропустить. — Для простого швейцара он был чересчур бдителен.

— Я полицейский.

Но и жетон швейцара, похоже, не впечатлил. Сарате так и остался бы ни с чем, если бы вдруг не раздался женский голос:

— Пропусти, Рамиро. Я разберусь. Что тебя сюда п­ривело?

Его догадка оказалась верной, таинственный отдел криминальной аналитики находился здесь, а возглавляла отдел та, что распорядилась его пропустить, — инспектор Элена Бланко. Сарате с невинным видом показал ей бумажник.

— Ваша сотрудница уронила его в Ла-Кинта-де-Виста-Алегре, я и принес.

— Прекрасно, ты избавишь ее от кучи бумажной работы. Сам знаешь, что такое восстанавливать все удостоверения и кредитные карты. Пойдем, покажу тебе, где мы сидим.

Сарате не ожидал, что так просто попадет в здание. И даже сподобится экскурсии по отделу.

Лифт — маленький, обшитый деревянными рейками, — был втиснут в проем лестничной клетки, изначально на это не рассчитанной. Они стояли в кабине, почти касаясь друг друга, Сарате испытывал страшную неловкость, а она, кажется, ничего не замечала.

— Ты его украл?

Лифт слишком тесный, вопрос слишком прямой, инспектору наверняка было слышно, как у Сарате запрыгало сердце. Отрицать не имело смысла.

— Это был единственный способ найти ОКА. Я тоже хочу заниматься этим делом.

— Почему?

— Это первое убийство на моем участке. Я ждал этого всю жизнь…

Инспектор Бланко ничего не ответила, слышалось только скрежетание лифта. Сарате вдруг засомневался, стоило ли говорить правду; наверное, сейчас, как только они до­едут до четвертого этажа, его арестуют. Инспектор поднесла карточку к считывателю, и дверь открылась. С виду дверь как дверь, но при взгляде на профиль створки Сарате понял: бронированная. Около лифта сидела дежурная.

— Вероника, сделай пропуск младшему инспектору С­арате, он проработает с нами некоторое время.

— Но моя служба… — Решение инспектора застало С­арате врасплох.

— Я это улажу. Пойдем.

Проходя по отделу и увидев Ческу, она остановилась.

— Ну, вот твоя пропажа. Надо быть внимательнее, Ческа: если бы не Сарате, тебе пришлось бы восстанавливать даже удостоверение личности, — сказала она, протягивая бумажник.

— Очень кстати. — Ческа посмотрела на Сарате с явной враждебностью, и, если бы не инспектор Бланко, конфликт, начатый в Ла-Кинте, мог бы продолжиться.

С ней надо держать ухо востро, понял Сарате. Они с Эленой прошли дальше и остановились перед запертой дверью.

— Там родители жертвы. Мойсес и Соня. Несколько лет назад у них убили старшую дочь Лару, теперь убили младшую. Нужно сообщить им эту новость.

— Хотите, чтобы я вас сопровождал? — удивился С­арате.

— Тебе будет полезно увидеть, что убийства — одна из самых жестоких вещей на свете, как бы тебе ни хотелось их расследовать. Страшных подробностей мы им сообщать не будем, просто скажем, что Сусана погибла. Договорились?

— Ясно. Только один вопрос: почему вы меня не отстраняете от дела?

— Мне понравилось, что ты осмелился украсть бумажник у полицейской, которая одним ударом может снести тебе голову. Ты заслужил награду. И наказание: именно ты сообщишь новость родителям. Я спускалась вниз, чтобы выпить граппы перед встречей с ними, но что-то бодрости мне это не прибавило, а желания говорить — и подавно.

Сарате не успел сообразить, что им сказать, как Элена Бланко распахнула дверь.

— Сеньор и сеньора Макайя, простите, что заставили вас приехать сюда. Младший инспектор Сарате сейчас вам все расскажет.

Очень трудно сообщать родителям о том, что их дочь нашли мертвой. Видеть слезы, боль, муку, немой укор. Мойсес, отец погибших дочерей, реагировал бурно, для него это стало ударом в спину. Соня, мать, держалась спокойно, переживая горе молча.

— Обещаю, мы приложим все усилия, чтобы найти убийцу вашей дочери. — После того как Сарате выполнил самую трудную часть задачи, инспектор Бланко снова взяла инициативу в свои руки. Сарате понял, что такова тактика: он сообщает плохие новости, она дает надежду на возмездие.

Глава 10

— Нелегко растить дочь, когда считаешь, что она должна быть свободной, принимать собственные решения и совершать собственные ошибки. — Мойсес говорил медленно, словно каждое слово причиняло ему страдания. — Теперь я сожалею об этом, я должен был воспитывать их в наших цыганских традициях. Я уже ошибся с Ларой, и только я виноват, что и с Сусаной случилось то же самое.

Сарате и Элена сообщили им скупые сведения о смерти дочери, сказали, что речь идет об убийстве, и предупредили, что, пока не придут окончательные результаты вскрытия, они не смогут рассказать, как именно она была убита.

— Она сильно мучилась? — спросила Соня сквозь слезы. — Смерть Лары была ужасной.

— Тот негодяй, который убил ее, все еще в тюрьме. И надеюсь, никогда оттуда не выйдет, — добавил Мойсес.

Инспектор Бланко соблюдала максимальную осторожность: нельзя, чтобы родители жертвы замкнулись, а тем более заподозрили, что смерть их младшей дочери — повторение убийства ее сестры.

— Как я уже сказала, мы дадим вам всю информацию, когда вскрытие будет завершено, а пока нам нужна ваша помощь. Давно Сусана жила одна?

— Чуть больше двух лет. С тех пор, как ей исполнился двадцать один. Мы даже на это согласились — чтобы она жила одна, — с горечью сказал Мойсес.

— На что она жила?

— Какая-то работа в службе доставки. Потом она стала моделью для каталогов одежды. — Он явно гордился красотой дочери.

— Иногда я давала ей денег, совсем немного, — уточнила мать, со страхом глядя на Мойсеса; стало понятно, что он этого не знал. — Порой ей трудно было дотянуть до конца месяца.

— Нормально в таком возрасте, — кивнула инспектор: ей хотелось, чтобы Соня не боялась говорить правду, даже если та придется мужу не по нраву. — Мы думаем, что ваша дочь была на девичнике.

— Она должна была выйти замуж в конце месяца, через две недели. Ее жениха зовут Рауль, он мне не нравится, — признался Мойсес. — Занимается какой-то рекламой. Сеньора инспектор, я всякого навидался и знаю, что доверять этому молодому человеку нельзя, он из тех, кто околачивается по барам, ввязывается незнамо во что, а женится не для того, чтобы создать семью, а чтобы заполучить девушку, готовую удовлетворять его порочные наклонности.

— Вы говорили ей это?

— Тысячу раз, и даже больше, так что она перестала с нами разговаривать. Она даже не хотела приглашать нас на свадьбу. Хорошо, что жена поговорила с ней и заставила ее опомниться.

— Мы считаем, что Сусана пропала в ночь с пятницы на субботу, хотя до сих пор не уверены в этом, мы нашли ее сегодня, и у нас не было никаких заявлений.

— Вы с ней давно разговаривали? — спросил Сарате.

Бланко пригвоздила его взглядом: он не должен был говорить ничего, похожего на упрек, потом она устроит ему взбучку.

Мойсес, как и предположила Элена, посмотрел на Сарате враждебно:

— У вас ведь нет детей, да? Бывают случаи, когда с ними нелегко договориться, нелегко понять друг друга. Это не в первый раз такое. Бывало, мы все выходные, а то и целыми неделями ничего о ней не знали.

— Я разговаривала с ней в пятницу днем. — Соня почти не вмешивалась в разговор, а когда говорила, приходилось напрягать слух. Она выглядела сломленной, и