И вот сейчас я еще могу встать и уйти. Он поймет, а я и не собиралась устраиваться помощницей судьи. Но почему-то не ухожу.

— Думать некогда, Юль. Да или нет.

Тарнавский подталкивает. Я до боли впиваюсь ногтями в кулак. Где же ваше терпение, господин судья?

Раз. Два. Три, Юля.

Три. Два.

— Юль…

— Я буду преданной, — обещаю и как в обрыв лечу.

Глава 6

Юля

«Крысиные» будни далеко не так кинематографичны и романтичны, как можно было бы предположить.

Последнюю сессионную и первую рабочую неделю я мотаюсь между университетом и судом. Тарнавский меня не грузит. Даже несколько раз спрашивает, как дела. Это когда замечает. Но и замечает далеко не всегда.

Наверное, это к лучшему для всех.

Когда я отдаюсь в его власть полностью, дает парочку мелких задач.

Было бы наивно ждать сходу сложных и юридических. К документам меня пока никто не подпускает. Я знакомлюсь. С работодателем, судом, его сотрудниками.

Из важного: сняла дурацкую картину. Еще веду переговоры с подчиненными руководителя аппарата суда (если цитировать Тарнавского — ленивого козла-Петровича) о решении вопроса с кондиционером.

С непосредственным начальником почти не общаюсь. Он преимущественно занят.

Мой максимум на данный момент — не мешать.

Вячеслав Евгеньевич позволил мне несколько раз поприсутствовать на судебном заседании. Прошлый секретарь Денис, с которым Тарнавский не сработался, вяло ввел меня в курс суддейских дел.

Мне было сказано, что в любой непонятной ситуации я могу звонить и уточнять, но чувствую, что нет. В чем была причина разногласий между судьей и прошлым помощником я напрямую не уточнила. Подозреваю, она на поверхности: Денис — медленный и ленивый. А пинать бесконечно у Тарнавского нет времени.

В этом я уже убедилась. Со временем у моего судьи беда.

Я бы хотела, чтобы главным переполняющим меня чувством был энтузиазм, но в реальности — настороженность и тревожность.

Отличница во мне хочет угодить. Хороший человек — спетлять. Будущий юрист — не упустить возможность.

На этой неделе я каждый день прихожу на работу к восьми тридцати, Тарнавский пролетает мимо ближе к десяти. Здоровается, спрашивает, все ли хорошо, заверяет, что помнит о своем обещании вдумчиво со мной поговорить… И забывает, захлопнув дверь в свой кабинет.

Иногда раньше уходит он. Иногда я. Слава богу, ни единого шанса на хотя бы какую-то важную информацию у меня нет. Разве что…

Я сверлю взглядом широкий монитор стационарного компьютера, чувствуя себя бестолковым элементом мебели. Заданий на сегодня господин судья мне не давал, сама я ничего не придумала. В возможность тета в кабинете Тарнавского не верю, потому что кабинет занят. Там…

Елена. Та самая рыжая девушка, которая вышла из его автомобиля.

Вот про нее я знаю, пожалуй, больше, чем хотела бы. Спасибо прекрасным сотрудницам из судебной канцелярии. Не могу сказать, что я нашла здесь кого-то себе по душе. После истории с Лизой поиски дружбы вообще на паузе. Может быть я ужасный, слабый человек, но отделить подругу от ее отца не могу. Опасаюсь и ее тоже.

Она шлет мне фотографии из Греции. Я отвечаю реакциями вяло и с задержкой. Спрашивает, как там моя стажировка. А я не могу отделаться от мысли, что наше общение отныне токсично.

Сейчас телефон снова жужжит. Я бросаю взгляд на экран и не открываю. Даже предпросмотр сделать не тянет. Мне не интересно.

И что за дверью происходит тоже лучше не думать.

Но если верить разговорчивым сотрудницам канцелярии, мой Тарнавский закрутил интрижку с Еленой из соседствующей с судом прокуратуры.

Елене двадцать восемь. Она не замужем и совсем не против. Он… Что он — никто не знает. Но ебет. Это под сомнение не ставится.

Взгляд сам собой соскальзывает на часы. Шестнадцать тридцать семь. Они внутри уже тридцать минут.

Я искренне не знаю, что прокурорше может быть нужно в кабинете судьи хозяйственного суда в профессиональном плане. Поэтому… Я тоже почти уверена, что ебет.

Оставляю вот это «почти» как люфт для веры в чудеса. Во мне ее совсем немного, но а вдруг?

Из-за двери не разносятся двузначные звуки. Только иногда смех. Смазанные слова. Я различаю тональности. Подташнивает от ее сладкого голоса. Его — низкий — делает больно.

Я не стану рыдать в подушку, что у моей безответной любви есть личная жизнь. Я бы и себе хотела, честно, но сейчас либидо на нуле. Стресс.

Паранойя не позволяет даже гуглить со стационарного компьютера не касающиеся работы вещи. Об играх я вообще молчу.

Чтобы не циклиться на мыслях о том, что за дверью, откидываюсь на кресле и беру в руки телефон.

Открываю переписку с Лизой. Без горящих глаз и эмоциональной отдачи просматриваю новую серию фотографий возле бассейна. Строчу безразличное:

«Круто, Лиз»

Она очень быстро читает. Я даже на это злюсь.

«Зай, ты на меня обижена? За что? Я извинюсь»

Шумно выдыхаю и откладываю мобильный. Основания ладоней вжимаю в глазницы. Становится темно-темно. Борюсь с чувством вины и гашу злость.

Собираюсь снова взять мобильный и написать, что не обижена, но застываю с протянутой к мобильному рукой.

Ручка той самой двери едет вниз. Из кабинета выходит Елена.

Я смотрю на нее. Она — в ответ. Улыбается. Светится. Мне безосновательно хочется назвать ее наглой сучкой. В голове я это и делаю. В реальности просто слежу, как она закрывает дверь за своей обтянутой юбкой-карандашом задницей. Подходит к зеркалу в моей приемной. Поправляет помаду. Волосы. Тянет подол ниже.

У меня перед глазами проносятся картинки, которые я не хотела бы представлять. Он ее на столе или на диванчике? Я видела. В углу стоит.

Хмурюсь, мотаю головой. Елена оглядывается.

Обычно она не проявляет ко мне интереса. А тут изучает. Размышляет немного…

— Ю-ля.

Зачем-то по слогам произносит мое короткое имя.

— Я могу чем-то помочь? — Хочу услышать «нет», потому что помочь-то я может и могу, но точно не хочу.

Елена улыбается ярче. И снисходительней. Может быть чувствует мою слабость. Может быть просто хочет своим видом показать, что с ней мне тягаться не стоит. Но я и не собираюсь.

— Картину сняла? — Спрашивает, кивая на закрытые двери судейского кабинета.

Абсолютно нелогичный внутренний протест мешает ответить нормально. Передергиваю плечами и уставляюсь в экран. Как будто у меня работа есть и она меня отвлекает.

— Молодец, девочка.

В мой стол упираются женские руки. Хочу я того или нет, взгляд съезжает на качественный, выполненный со вкусом маникюр. Собственные