А фонарик у лодки на носу – на деревянной стоечке – подвешен был. Электрический, с батарейкой.

– Заблудились? – спросил дядька. – Запрыгивайте. Подвезу. Только – полегче, лодку не переверните.

Отказываться было:

а) неконструктивно, ибо очень не хотелось повторять дорогу сюда;

б) любопытство, как известно, сгубило не одну кошку, но никто его пока не отменял; а если заменить его на «любознательство», то все сразу становится комильфо;

в) а в чем, собственно, риск? Вот – лодка, вот – рукав Реки, сверху – Центропарк, если Бур не ошибается, но Бур не ошибается;

г) если что, то один «дикий» лодочник (наверняка их полно на Реке) трем богатырям – даже не Змей Горыныч.

Конец списка.

Первым, как единственный в группе опытный мариман, пошел Легат. Лодка легко качнулась. Сильней она качнулась, когда пошел Диггер. А когда пошел Бур, то все трое в лодке ухватились руками за причал, чтоб, значит, лодка не перевернулась. Она и не перевернулась. Лодочник прибавил обороты, довольно лихо развернул лодку назад, и они поплыли. Точнее, пошли.

– Плыть-то далеко? – спросил Легат.

– Рукой подать, – ответил лодочник, загадочно улыбаясь.

Улыбка Легату не понравилась, но он смолчал. Не было смысла выяснять отношения с человеком, которому они доверили самое дорогое. Читай: себя. Пусть до ближайшего причала на Реке – лишь бы под небом, а не под бетонными сводами. А что до Правительственного метро, так будем считать, как ранее было замечено: утонуло оно. И тайне – фигец. О чем и будет доложено Командиру по прибытии.

А Диггер мучил лодочника вопросами:

– Вы давно про этот подземный рукав знаете?

– Давно, – кратко отвечал лодочник.

– А как давно? – настаивал Диггер.

– И не упомню, – отвечал лодочник.

– А точнее, точнее. Год? Десять лет?

– Не помню, говорю. Может, десять лет. А может, больше.

– А вы часто сюда плаваете?

– Меня вообще-то Хароном зовут… А плаваю сюда? Не, не очень. Ну, раз в месяц, может: поглядеть, что здесь и как.

– А что здесь и как?

– Не обвалилось ли что. Не затопило ли чего. Мало ли…

– А вы как плаваете: из любопытства или по работе?

– По работе.

– А кем вы работаете?

– Начальником причала.

– А где?

– На причале.

Легат машинально, но не без легкого раздражения, отметил постоянную прописную букву «А» в речи Диггера, с которой он начинал каждый вопрос, но сам пока не вмешивался в разговор. Он слушал этот, назовем его так, первичный допрос, чутко ожидая какого-нибудь ответа, который дал бы зацепку. Ну уж о-очень гладко все пока шло! А Легат седьмым или тридцать вторым чувством чуял какую-то бяку. Говоря интеллигентно, какой-то подтекст за абсолютно невинным текстом лодочника. Чуял и – все. Хотя сам не знал – почему. Но – верил чутью, оно не слишком часто было востребовано в казенной или тем более личной жизнях Легата, однако в отдельно взятых прежних случаях не врало.

Думалось: и вроде причин нет, а очень похоже на отдельно взятый случай.

– А на каком таком причале? – по-гестаповски допытывался Диггер.

– На обыкновенном, – спокойно ответствовал лодочник.

– А где он находится?

– Недалеко. Десять минут пешком.

– Откуда пешком?

– От дома.

– А дом где?

– На набережной.

– То есть неподалеку?

– Ага.

– А где ты нас высадишь? – перешел на «ты».

Наконец-то толковый вопрос, отметил Легат.

– Вот выйдем из тоннеля и высажу.

– На набережной?

– Точно. Как раз на моем причале.

– На стороне парка или напротив?

– Напротив.

– А почему не на стороне парка?

– Потому что тоннель выходит на Реку напротив, а мне на этом крейсере нельзя фарватер пересекать.

– Что за порядки? – наконец-то удивился Диггер. – Первый раз слышу, что Реку переплывать нельзя. У меня приятель в Сити живет, так он там лодочку уже с год держит. Мы с ним на ней сто раз Реку пересекали… Ну, да ладно! А если ты причал сторожишь, на хрена ты в тоннель раз в месяц ходишь? Платят тебе, что ли, или из любви к искусству?

– К какому искусству? – естественно, не понял лодочник.

– Не бери в голову. Платят или не платят?

– Ясное дело – платят. Буду я за так туда-сюда мотаться…

– А кто платит?

– Управа.

– Что, в управе знают про тоннель?

– А кто о нем не знает?

– Мы вот не знали.

– Не местные, что ли?

– Местнее не бывает. С рождения в Столице живу. Ну, слыхали мы про тоннель. Многие слыхали. А кто видел, тот помер уже… Чего-то ты подвираешь, Харон. Хочешь – зуб дам, что из всех нынешних столичных диггеров ни один в тоннеле не был?

– На кой мне твой зуб? Сам кусай… Никаких диггеров не знаю. А тоннель – объект строго засекреченный. Хоть о нем всем известно. Так и о Крепости всем известно, а кто в ней когда был?

Легат насторожился. Идиотский, малоинформативный диалог свернул на родную тропинку. Не пора ли встрять?

Но Диггер опередил. И – с точным попаданием.

– Как никто? А туристы?

– Тури-и-сты… Их дальше Главной Площади не пускают. Сам знаешь: есть туристские маршруты – для наших там, которые от организаций, и для иностранцев. Шаг влево, шаг вправо – чего тебе объяснять? Или ты шпион?

«Что он несет? – лихорадочно, торопясь, думал Легат. – Он сумасшедший? Он идиот, сбежавший из дурдома? Он же оперирует понятиями, которые давно сгнили! Что-то здесь не то? Что? Что?»

А Диггеру – по барабану.

– Какой, нах, шпион?! Строитель я. Дома строю. А вот этот мужик, – ткнул в плечо Легата, больно ткнул, – он там работает, в Крепости.

Буквально – соврал, буквально Легат работает – то есть местоположение его – на другой Площади. На Большой. Но вообще-то – не соврал. Главная и Большая – близнецысестры.

– Гонишь, мужик, – не поверил информации лодочник. – Чтоб кто-то из Крепости да сам в тоннель полез? Не бывает такого!

– Почему не бывает? – наконец-то и для Легата открылась дверка в отнюдь, как оказывается, не бесполезном диалоге. – Я и впрямь работаю в Крепости. И в тоннель полез, потому что мне поручили осмотреть его, – сам не желая, он говорил с лодочником, как с дремучим и малограмотным персонажем. Но он же его таким и считал! И уж раз заговорил так… – Я обратился вот к товарищу строителю и товарищу… э-э… – он не знал профессии Бура, – товарищу из метростроя, – термин-то какой зачем-то вырыл из памяти, – чтоб помогли осмотреть и доложить кому надо о состоянии… – Запутался в словах, что уж совсем нетипично для него, плюнул, завершил: – Короче, мы все – на спецзадании.