Когда в конце августа ее вызвали в кабинет декана Туми (к тому времени она успела в три года закончить четырехлетний курс и принадлежала к числу постоянных слушателей), Соня уже завершала обучение. Она не знала, что думать по поводу неожиданного приглашения, но уж точно не ожидала, что темой разговора должно было стать предложение поступить гувернанткой к детям миллионера! В общем-то девушка предполагала, что после окончания курса у нее не будет недостатка в предложениях работы, благо она делала все, чтобы быть на хорошем счету, и усердно трудилась, не щадя себя, но такое... Приглашение к декану не вызвало у нее никаких эмоций, кроме легкого удивления. Тем более странным оказалось то, что последовало дальше.

– Я позволил себе смелость, – объяснил декан Туми, вкратце рассказав девушке о содержании работы и о потенциальном нанимателе, – послать мистеру Доггерти отчет о вашей учебе в университете. Он видел этот отчет и одобряет мой выбор. Если вы хотите взяться за эту работу, она ваша.

– Но он ведь никогда меня не видел! – возразила она.

– Мистер Доггерти – очень занятой человек, – ответил Туми, – у него нет времени разговаривать с потенциальными сотрудниками. К тому же он ценит мое суждение и доверяет ему, поскольку мы дружим уже достаточно много лет.

– Но ведь здесь так много людей, которых вы могли бы выбрать, так почему же именно я? – Настроение Сони начало медленно подниматься, но она все еще не верила.

– Полно, мисс Картер, – ласково улыбаясь, заметил декан Туми, – вы слишком скромны.

– Нет, на самом деле я...

– Во-первых, вы получили наивысшие оценки по своей специальности на всем выпускном курсе. Во-вторых, в течение тех трех лет, что вы здесь учились, вы постоянно принимали участие во внеучебных мероприятиях: театральный кружок, движение за мир в кампусе, материалы для ежегодника университета, газета... Всем известно ваше трудолюбие, способность все устраивать наилучшим образом; к тому же вы привлекательная, оптимистичная, во всех отношениях на редкость приятная молодая женщина.

Соня вспыхнула ярким румянцем и ничего не сказала в ответ.

– Более того, – продолжал Туми. – Вы получили образование сиделки, а это превосходный дополнительный навык для гувернантки и учителя, который большую часть своего времени будет проводить с детьми.

Она видела, что в этих словах есть рациональное зерно, но все еще смущалась при мысли о встрече со своим новым работодателем. Декан объяснил, что волноваться нечего: и мистер, и миссис Доггерти – очень милые люди.

На Дистингью уже подали жаркое с шестью различными сортами овощей, по большей части довольно экзотичных, и Джой Доггерти принялся расспрашивать Соню о путешествии из Бостона, перемежая ее рассказ веселыми анекдотами о своих полетах на авиалинии: потерянный багаж, мартини, который случайно приготовили из одного вермута, позабыв добавить туда джин, и прочее в этом же роде. Девушке не все эти истории казались особенно смешными, но все же веселое настроение хозяина помогло ей быстрее освоиться и обрести душевное равновесие.

Хелен Доггерти вела себя несколько сдержаннее, чем муж, хотя ни в коей мере не казалась заносчивой или чересчур гордой. Это была на редкость привлекательная женщина с высокими аристократическими скулами, прямым носом, тонкими, но красиво очерченными губами и целым водопадом рыжевато-каштановых волос, обрамляющих нежное лицо. Она была худощавой, с осанкой человека, привыкшего занимать высокое положение, двигалась с воздушной грацией. То, как она шла к столу или даже солила картофель во время ужина, явно являлось результатом воспитания в одной из лучших частных школ, где треть учебного времени посвящают приобретению хороших манер и привычки к элегантности движений.

Дети – девятилетний Алекс и семилетняя Тина – сидели бок о бок на креслах с подушками: оба были темноволосы, кареглазы и очень красивы. Костюмы их состояли из простых удобных джинсов и легких рубашек. То и дело посмеиваясь, делясь своими наблюдениями, они все же умудрялись выглядеть тихими и скромными. Несмотря на общую непринужденность манер, все сидевшие за столом соблюдали определенную дистанцию. Возможно, эта легкая отчужденность, носившая оттенок официальности, существовала только в воображении Сони; в конце концов, она еще никогда так близко не сталкивалась с самым настоящим миллионером и его семьей и не могла заставить себя думать о них как о самых обыкновенных людях.

– Я надеюсь, Билл не слишком сильно напугал вас по дороге к Дистингью? – спросил Джой Доггерти. – Иногда он считает "Леди Джейн" гоночным судном и заставляет проделывать его самые невероятные кульбиты.

– Я поддерживаю двигатель в хорошем состоянии и могу время от времени себе такое позволить, – парировал Петерсон. – Вы просто слишком сильно привязаны к суше для того, чтобы оценить преимущества хорошего гоночного катера.

Джой Доггерти ухмыльнулся и подмигнул Соне.

– Я не думаю, что именно сухопутные наклонности заставляют меня восставать против скоростных катеров. Нет, надо полагать, что это просто наличие нормального количества здравого смысла и...

– Плохого пищеварения? – добродушно предположил Билл Петерсон.

– Нет, – отмахнулся Доггерти, – нормального количества здравого смысла и... старого доброго страха.

Соня рассмеялась:

– Со мной в точности такая же история.

Заразившись духом сдержанного веселья, который всегда присутствовал в беседах между хозяевами и служащими, она продолжала:

– Ну, от Гваделупы он летел на полной скорости, но я совсем не была против этого.

– Вот видите! – триумфально воскликнул Петерсон.

– Я просто стояла рядом со штурвалом, держась за перила, и за всю дорогу даже ни разу не упала в обморок. Если не верите, можете пойти посмотреть на эти перила – вы увидите на них следы моих пальцев.

– Предательница, – расстроился Билл.

– А успел он прокатить вас вокруг острова, прежде чем причалить? – спросила Хелен.

– Нет, – ответила Соня, – я очень хотела поскорее оказаться здесь и приступить к работе.

– В таком случае завтра, – ответила Хелен.

– Я все еще не могу привыкнуть к мысли, что весь остров принадлежит вам, – заметила Соня.

В первый раз за все время лицо Джоя Доггерти затуманилось и потеряло свое обычное выражение абсолютного довольства жизнью.

– На самом деле это не совсем так, – ответил он.

– Но я думала...

– Нам принадлежит его большая часть, – объяснила Хелен, – однако у семьи Блендуэлл есть бухточка на дальнем конце Дистингью и "Дом ястреба", стоящий над ней.

– Я предлагал им превосходную цену за эту бухту, – добавил Доггерти, – слишком хорошую, чтобы люди такого возраста смогли бы от нее отказаться. – Он отложил вилку и промокнул губы концом голубой салфетки. – Линде и Уолтеру Блендуэлл уже за семьдесят, и это слишком много, чтобы жить в получасе по морю от ближайшей станции "Скорой помощи" и в часе – от ближайшей больницы. Их дети поселились на Ямайке и где-то в Майами, но старики упрямо отказываются покинуть "Дом ястреба".