– Завтра идти к зубному. А поликлиника платная. У школы денег не хватает.

В кошельке оставалось тысяч шестьдесят. До получки, которую, по слухам, задержат на десять дней. Не надо было покупать Пашке книгу, как-нибудь протянули бы.

Андрей достал книгу из пакета. Она была яркой, с красивой обложкой, с крупным шрифтом и шикарными иллюстрациями. Но и стоила двадцатник. «Ариэль».

– Держи. Это лучше сериалов.

– «Ариэль»? Это про стиральный порошок?

– Нет, – негромко ответил Андрей. – Фантастика. Про мальчика, который умел летать, как птица.

– Опять сказки?

– Не сказки. – Андрей достал кошелек из куртки. – Вот деньги.

Он положил пять червонцев на стол.

– Мы елку покупать будем?

– Ты хочешь?

– Конечно.

– Хорошо, купим.

Андрей убрал кошелек и отправился в ванную.

– Людей надо любить, – Фанат Херувимов по обыкновению развернул свежий номер «Вестей». – Это я не про себя. Я цитирую заголовок. Содержимое раскрывать?

– А'а, – кивнул Грицук. Оперы собрались в кабинете шефа на утреннюю сходку, сам шеф еще не появился.

– Вопр.: «Что сейчас, на ваш взгляд, является первостепенным для стабилизации работы правоохранительных органов, для повышения раскрываемых преступлений и улучшения криминальной обстановки?»

Отв.: «Мое глубокое убеждение, основанное прежде всего на жизненном опыте, заключается в том, что все должен решать человеческий фактор. К людям надо повернуться лицом. Людей надо любить. Людям надо улыбаться. Тогда и люди будут вас любить и потянутся к вам. Когда мы и люди окажемся в одной железной связке, никакая преступность нам не страшна».

Вопр.: «Что конкретно вы собираетесь предпринять на новом посту?»

Отв.: «Как я уже заметил, люди должны видеть наши улыбки. А что главное в улыбке? Это зубы. Хорошие, крепкие, белые зубы! Без кариеса, без больных корней, без искривлений. Вы посмотрите, что сейчас происходит. Человек, придя в милицию, натыкается на дежурного, у которого не улыбка, а сплошной пародонтоз. У участкового – запах изо рта, у постового – дырка на дырке от никотина. Разве такому сотруднику гражданин может доверить самое сокровенное? Разве может он надеяться на какую-либо помощь? И еще один немаловажный момент. Хватит идти на поводу у преступности! Хватит обращаться с ней как с невинной девочкой. Пора преступности показать зубы! Но хорошие, надежные зубы! Хватит лаять на нее, как слон на Моську! Кусать так кусать!»

Вопр.: «Сейчас в городе проводится операция „Чистые зубы“. Каковы ее основные задачи?»

Отв.: «Задачи те же, о которых я упомянул ранее. Выявление не желающих работать по-новому сотрудников и удаление их из наших рядов. Щипцами! Без новокаина! Я уже отдал приказ в подразделение о составлении списка таких лиц и лично займусь аттестацией каждого. Но мы не забываем и о поощрениях. Возрождаем институт почетных грамот, благодарностей, досрочных званий. Людей надо, надо любить…»

Фанат Херувимов свернул газету и мрачно прокомментировал:

– Да плох тот дантист, что не мечтает стать начальником милиции. Тоха, ты чем зубы чистишь?

– Ко'да «Помарином», а ко'да ничем.

– Ты первый кандидат в список. Мужики, кого под танк бросим? Вернее, под бормашинку? В приказе сказано, одного человека от отдела.

– Отжеребимся.

Женька Ермаков поковырял ногтем мизинца в зубах и подцепил застрявший в огромном дупле кусочек сыра.

– Эх, чудны твои дела, Господи. Полный пи… Не успели к учителю привыкнуть с его диктантами, нового назначили. С зубами. И соответственно, с новой командой. Слышали, кто у нас теперь начальником городского розыска?

– Ну?

– Бывший протезист. Он с нашим в медицинском училище учился. Шире рот, господа, шире рот! Вчера приказ пришел.

Оперы замолчали. Андрей достал маленькое зеркальце и попытался рассмотреть пульпит в своей «четверке». Не получилось, слишком темно. Тоха бросил в нечищеный рот подушечку «Дирола» и громко зачавкал. Ермаков продолжал манипуляции мизинцем.

Появился задержавшийся Петр Сергеевич Поперечный, начальник уголовного розыска отдела, по кличке, естественно, «Продольный». В отличие от Михалыча, начальника всего отдела, оперы к Поперечному относились без особой симпатии. Петр Сергеевич отвергал основную заповедь спецслужб – в разведке все равны, начиная с солдата и заканчивая генералом. Все имеют право голоса. Субординация в разведке чревата дипломатическими скандалами, концом дружбы народов, потерей военной техники, поражением на выборах и так далее, в зависимости от целей разведслужбы. Порядок, конечно, должен быть, но порядок и щелканье каблуками – вещи немного разные.

Поперечный аккуратно повесил куртку на плечики, поправил челку перед зеркалом и сел за стол, бросив перед собой книгу происшествий.

– Грицук, что там по драке в ресторане?

– А шо? Нормально там все. Черножопо'о на «перо» посадил сынок управляюще'о 'ородским коммерческим банком. Я вчера двух свидетелей крутанул. Да и сам черный опознать сможет. Се'одня сыму это'о сынка и по полной про'рамме. Нехер в кабаках ножом махать.

– Это точно он? – Поперечный потер подбородок.

– Точнее не бывает. Натуральный 'авнюк! Раз папашка шишка, можно быковать. Я ему po'a обломаю.

– Никому ничего обламывать не надо, – неожиданно и строго произнес Поперечный. – Поедешь к черному в больницу и возьмешь заяву, что он ничего не хочет. Материал спишешь.

Тоха нечаянно проглотил «Дирол».

– Как это? Там же ножевое, проникающее! В любом случае возбуждаться надо.

– Хорошо, возбудим как «глухарь».

– Какой «'лухарь», Петр Сер'еевич? Сынок же…

– Ты что-то не понял, Грицук? Сейчас показатели никого не волнуют, нам этот «глухарь» до задницы. К вечеру подготовишь материал. И никого снимать не надо.

Андрей улыбнулся. Милицейский расчетный счет находился в городском коммерческом банке, и зарплата сотрудников в прямом и переносном смысле находилась в руках управляющего. И можно было не сомневаться, что Поперечный уже получил указание держать ситуацию с сынком на должном контроле. Чтобы без неожиданностей. А то и так с зарплатой и материальной базой органов сплошные недомогания.

Тоха, как молодой и глупый (да просто дурак), политику чувствовать не умел и мог наломать дров. Андрея, правда, удивило другое. Лет пять назад начальник ни в коем разе не давал бы прямых указаний. Или как-нибудь намекнул бы, или что-нибудь смухлевал. Но… Значит, время стесняться прошло. Что естественно, то не позорно. Тоха опять загундосил:

– Да вы шо, Петр Сер'еевич? Я вчера полдня на свидетелей у'робил! А завтра этот сынок в ресторации 'ранату взорвет. И шо? Опять 'уляй, Вася? Пускай сидит!