в тот момент никак не пришло в голову, что Строганова подразумевает под этим вполне материальную пользу для сирот, ну да об этом позже.

Итак, я выбрала самый энергетически насыщенный пейзаж, который и отправился в приют для девочек простых сословий. Две же остальных ожидало участие в благотворительной распродаже, проводившейся впервые и неведомой никому, а не (как обычно) только мне…

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

Этот вечер назывался «специальный благотворительный», и, насколько я поняла, устроенные на нём нововведения удивили не только меня, но и всех воспитанниц, сотрудников и даже дирекцию нашего благородного учреждения.

К примеру, билеты на танцы продавались. Не подумайте, что это было вроде билета в кино или в театр — нет-нет. На каждый танец билеты продавались в отдельности. Полагаю, что новые правила были разъяснены присутствующим до их прихода на вечер. Во всяком случае, нам нервничающая Домна сделала «вводный инструктаж» накануне, в субботу, перед отходом ко сну — чтоб во время предстоящих торгов никто не начал падать в обморок или громко изумляться.

— Полагаю, государыня решила, что толстые кошельки могут дать гораздо больше, чем те копейки, что в прошлые годы были выручены с благотворительных распродаж, — рассудительно сказала Маруся, когда Домна ушла.

— Дамы, вам не кажется, что это несколько отдаёт пошлостью? — сморщила нос Ника.

— До недавних пор — да, — согласилась Шурочка. — Но если вы припомните послевоенную Англию, на восстановление Букингемского дворца собирали также.

— Они, не будем лукавить, старались не афишировать, — поддержала её Соня, — но всё равно просочилось. Даже Елизавета Вторая, тогда ещё принцесса, продала десяток своих танцев.

— Ты глянь, что творится! — громко удивилась Анечка. — Ну, раз уж английская королева за деньги пляшет, и нам не зазорно. Тем паче, что для доброго дела…

Народу в воскресенье собралось чуть не раза в два больше, чем в прошлый раз. На этот бал, ко всеобщему гимназическому сожалению, никаких курсантов не пригласили. Своих родственников тоже не было совсем. Зато явилось множество представителей Заранского дворянства. Я оценила количество надетых на дам драгоценностей и мехов и пробормотала:

— Предполагаю, что отбор сюда шёл преимущественно по платежеспособности.

— Логично, — согласилась Маруся. — Поэтому тут в основном новое дворянство.

— Ты имеешь в виду бывших купцов?

— Именно. Промышленники. Крупные транспортники. Серьёзный капитал.

— Ты хочешь мне сказать, что в Заранске крупных старых дворянских кланов нет?

— Почему же? Но здесь их боковые малые ветви. Те, кого пригласили на подобные вечера, сейчас в Москве или в Петербурге, с государыней раскланиваются.

Ага…

— А ты заметила, что приглашённые двух сортов? Возрастные и молодёжь, серединки нет почти.

Немолодые пары степенно рассаживались под руководством распорядителя. Сопровождающих их довольно молодых людей приглашали на отдельные ряды, примерно как в прошлый раз кадетов.

— Так это понятно. Старшие явились себя показать и проследить, чтоб выглядеть не хуже других. А сыновья или внуки — чтоб в танцевальной программе участвовать. Не будут же отцы семейств с гимназистками вальсировать.

— Подозреваю, что сынки тоже не очень хотели, судя по их лицам.

— У-у, ещё бы! Они же мнят себя сливками, а мы что…

Вдоль длинных стен танцевального зала, в «гимназических» нишах, как и в прошлый раз были расставлены банкетки, на которых воспитанницы могли ожидать своего, кхм, счастья. Все вроде как собрались, а вечер никак не начинался. И тут собрание дружно подхватилось со своих мест, и оркестр заиграл нечто очень торжественное. Я страшно удивилась, потому что все мы знали, что сегодня императрица участвовала в таком же благотворительном вечере в центральной сиротской гимназии в Москве, но вошедшая оказалась вовсе не государыней. Это была великая княжна Софья, такая же рослая и статная, как мать.

Я недавно вычитала, что с тех пор как была открыта гемофилия и доказано её носительство королевскими домами Европы, законодательство в части браков, заключаемых членами русской императорской семьи было сильно изменено. В частности, нынешняя императрица в девичестве была никакой не импортной принцессой, а вполне отечественной княжной Юсуповой — из сильно оскудевшего мужчинами, но отчаянно преданного императорскому клану рода. Великие же княжны вовсе могли выходить замуж за нетитулованных дворян — лишь бы, как говорится, все были здоровы.

Софья, однако же, не торопилась, хотя вокруг её персоны и ходили слухи о разнообразных сватах. Девчонки судачили, что она, согласно новой моде, ждёт настоящую любовь. А некоторые, особо прагматичные, — что выбирает наиболее выгодную партию. Не знаю, кто из них был прав, но Софья приехала на благотворительный бал в сопровождении лишь двух очень серьёзных фрейлин, безо всяких женихов.

Маруся тихонько хмыкнула.

— Что? — тут же полюбопытствовала я.

— Обсчитались гости-то. Думали, снова Татьяна приедет. Теперь, смотри, половина кавалеров как бы не моложе княжны.

А Софье, как я помнила, уже исполнилось двадцать три. Заметила ли она то же, что и мы — неизвестно. Чем Софья выгодно отличалась от своей сестры, так это идеальной выдержкой. Она произнесла образцово выверенное приветственное слово, и вечер начался.

Несмотря на все примеры английских королев, наша Надежда Генриховна явно чувствовала себя не в своей тарелке. Но тут — внезапно — распорядитель выскочил и начал трещать как по писаному. А первой дамой, билет с которой разыгрывался, стала, между прочим, сама великая княжна.

— Господа! Минимальный шаг — тысяча. Начальная цена билета — десять тысяч рублей! — объявил распорядитель, и по рядам гимназисток пронеслось лёгкое «ах!»

— Всего-то пара недель казённого содержания для совершеннолетней княжны, — под нос прокомментировала Маруся.

Ничего себе!

— А для несовершеннолетней? — полюбопытствовала я.

— Там почти в два раза меньше. Двенадцать пятьсот в месяц, кажется.

При том, что медсёстры в больнице обсуждали прибавку в пять рублей, мол, жалованье стало сто двадцать пять в месяц, звучало оглушающе.

Между тем, ажитация за танец с великой княжной разгорелась страшная. Распорядитель только и успевал выкрикивать фамилии и цифры. Господа толстосумы почитали ниже своего достоинства прибавлять менее пяти тысяч за раз, и сумма мгновенно перевалила за двести тысяч. Тут стало видно, что основная масса отсеялась, и за руку императорской дочки борются три рода: Бирюковы, Метельцевы и Савойские.

На отметке в двести семьдесят пять тысяч это действо (на мой взгляд, отдающее безумием) затормозило — как сказал бы дядька Грой, жадность перевесила понты — и София пошла в круг, опираясь на руку молодого Николая Савойского, слегка розовеющего брюнета с аккуратными чёрными усиками.