— То, что он расчётлив, я ещё на этом благотворительном ужасе поняла, — поделилась я. — Торговаться начал, чтоб показать намерения. Дошёл до довольно высоких ставок…

— Чтоб показать возможности? — засмеялась Маруся.

— Ну, да. И вовремя соскочил, чтоб не тратиться столь беспутно.

— Что, в общем-то, говорит в его пользу.

— Н-да. Надеюсь, сейчас он не будет столь же упорен.

— Думаешь, за картиной пришёл?

— Ну, не для того же, чтобы выразить мне соболезнования в утрате семьи.

— А вдруг он ищет невесту?

— Без связей и капиталов? Сильно сомневаюсь.

В отворившиеся двери гостиной вплыл наш солидный посетитель (выше среднего роста, широкий в кости мужик), чинно раскланялся с завучихой и двинулся в нашу сторону под руководством горничной.

— С другой стороны, — Маруся слегка приподняла брови, — если ты напишешь пару десятков картин, которые можно будет продать хоть вполовину столь же удачно, как аукционные, это само по себе интересно. Плюс кое-какое приданое от государыни всё-таки будет.

Я посмотрела на Марусю со смесью скепсиса и зарождающегося опасения:

— Только не накаркай, прошу тебя…

В качестве жениха господин Бирюков нравился мне не очень. Во-первых, он был довольно возрастной — голова совершенно седая. Во-вторых, вот эта его прижимистость сразу отталкивала. Я, по правде говоря, привыкла к Баграровской щедрости, а этот каждый раз считать будет да выгадывать. Я с ужасом осознала, что на полном серьёзе анализирую перспективу стать госпожой Бирюковой, и потрясла головой.

— Вполне возможно, у него есть сын… — «порадовала» меня Маруся.

И тут гость остановился у нашего диванчика.

— Присаживайтесь, господин Бирюков, — на правах хозяйки кивнула я ему. — Чему обязана?

Бирюков цепко ухватился за спинку стула, не торопясь, однако, садиться.

— Я бы попросил вас, Мария, уделить мне четверть часа или около того вашего драгоценного времени для приватного разговора.

— Не беспокойтесь, это именно приватный формат. Разговор у нас пойдёт, я так понимаю, деловой — а барышня Рокотова является моей поверенной. Можете говорить смело. Также прошу вас обойтись без длинных вступлений. Вполне вероятно, что скоро прибудут ещё посетители.

Марусина фамилия заставила его присмотреться к ней куда внимательнее, чем первоначально. Затем он слегка кивнул:

— Н-ну-с, хорошо, — он разместился напротив нас в широком кресле и прислонил к подлокотнику тяжёлую трость. — Итак, барышни, касательно цели моего визита. Я хотел бы заказать портрет.

— Портрет? — удивилась я. — Ваш?

— Нет-нет! Моей покойной супруги. Такое возможно? — Бирюков извлёк из нагрудного кармана плоский кожаный кошелёк, а из него — фотографию, размером примерно с ладонь.

— Сочувствую вашей утрате.

Он слегка нахмурился и склонил голову:

— Благодарю за тёплые слова. Три года я держал траур по ней, и теперь мне хотелось бы…

— Увековечить её память? — подсказала Маруся.

— Да.

— Что ж, — я ещё раз взглянула на карточку, — тогда первый вопрос. Принципиальный. Вы видели, в какой манере выполнены мои последние работы — вы хотите такой же портрет?

Про магическое наполнение я уточнять, ясное дело, не собиралась, но в точечном стиле упрессовывать ману мне проще всего. Да и воронки-накопители к ним удачнее всего крепятся.

— Да. Хорошая манера, хоть и слегка непривычная. Словно свет из них идёт. Пусть также будет.

М-м, а господин Бирюков не лыком шит — имеет, очевидно, некоторую склонность к восприятию истинного вида вещей. Возможно, это ему и в делах способствует. Однако вслух я на эту тему рассуждать не стала.

— Размер? Наверное, побольше, чем фотография?

Господин Бирюков изобразил руками довольно обширное полотно. И уточнил, что хотел бы иметь портрет, написанный маслом или чем-то столь же долговечным. Так-так. Мы с Марусей переглянулись.

— Итак, если общие вопросы утрясены, — сухо подвела итог она, — осталось договориться о стоимости заказа, и можно будет начинать работу над портретом.

— Назовите вашу цену, — сурово предложил Бирюков.

— Нет уж, — я откинулась на спинку дивана. — Вы назовите цену. И если она будет справедливой, я соглашусь заключить с вами договор. Если же нет — разойдёмся каждый при своём. Заняться мне есть чем. Великая княжна Софья попросила меня нарисовать несколько пейзажей для украшения личных покоев императорской семьи в Зимнем дворце.

Над нашим кружком повисла напряжённая тишина. Бирюков явно боролся сам с собой. Прижимистость хотела поставить ценник пониже, а рассудочность, в свою очередь опасалась, как бы я не отказалась. Губы его подрагивали и вообще, лицо он удерживал с трудом.

— Триста тысяч.

Маруся расширившимися глазами посмотрела сперва на него, потом на меня…

— Двести семьдесят пять, — согласилась я. Надо же вознаградить человека за честность. — Только уж холст и раму по желаемому размеру сразу доставьте. Мне, как вы понимаете, это затруднительно. Теперь вот что. Обратитесь в дирекцию гимназии и объясните им ситуацию. Попросите личный счёт воспитанницы для помещения туда денежных средств. Только… сумму вы им скажете другую.

Бирюков оглянулся через плечо на завучиху и спросил, понизив голос:

— Какую же?

— Десять тысяч. Думаю, этого будет довольно. Их вы и положите на счёт. Остальные двести шестьдесят пять принесёте в следующее воскресенье. Возьмёте с собой саквояжик, не думаю, что вас досматривать станут.

Бирюков смотрел на меня с недоумением:

— Да куда ж, барышня, вы их прятать станете?

— А не переживайте, это уж будет наша печаль.

— Не вышло бы скандала…

— Не выйдет, не беспокойтесь. Да и нет в этом ничего преступного. Просто хочу иметь возможность распоряжаться заработанными деньгами, не подавая для этого особых прошений. Договорились? — я подала Бирюкову руку, и он, поражённо покрутив головой, её пожал. И сразу успокоился, потому как убеждающее воздействие через непосредственный контакт получается быстрее и прочнее. — Когда холст ждать, господин заказчик?

— Завтра с утра переговорю с вашей директоршей, да к вечеру и пришлю.

— Вот и отлично, я сразу и работать начну. Месяца на два рассчитывайте, вряд ли быстрее получится.

От входной двери снова семенила горничная. К нам!

— Кто, Томочка?

— Кумушка к вам пришла, — полушёпотом, стреляя глазами на солидного гостя и словно извиняясь перед ним, сообщила Тома.

Гость понял, что пора и честь знать и откланялся, а я пошла заниматься обычным каждодневным целительским трудом.

КОГДА БАТЮШКА ЛУЧШЕ ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАТЬ

Перед самым обедом Тамара снова примчалась