обезоруживающей улыбкой. – Журнал у нас солидный, и информация нам не нужна. Это я мог и в Москве получить. Мне ваш генерал обещал типичного, современного представителя советской милиции, психологический портрет, характер – в работе, вне работы. Видите, какая у меня задача? В общем, мне обещали солидно!

Рыбалко усмехнулся и, нарушая установку Коваля, указал на входящего в кабинет подтянутого, в светлом костюме в полоску старшего лейтенанта Труша.

– Вот он, типичный советский милиционер! Сеня, к нам журналист из Москвы. Познакомься!

– Семен Семенович Труш, – представился инспектор и протянул руку Виктору. – Возраст Иисуса Христа, женат, образование высшее милицейское.

– Виктор Шмелев! Двадцать семь лет, холост, образование тоже имеется, – улыбнулся Виктор, представляясь в тон Трушу.

– Сеня, ты не мог бы?.. – начал капитан, но Труш был достаточно смекалист и сразу же перехватил инициативу:

– Конечно, могу все, что потребуется, – он по-хозяйски пригласил Шмелева сесть в кресло, сам устроился за своим столом. Зазвонил телефон, капитан снял трубку и коротко бросил: – Есть! Сеня, ты не мог бы немного пройтись? Там парня одного привезли по твоей части.

Труш надулся и молча, не прощаясь с журналистом, вышел из кабинета.

– Подполковник настаивает, чтобы я с вами побеседовал, – пояснил капитан.

– Мне ваш начальник сказал, что вы на пути раскрытия какого-то безнадежного дела, – начал Шмелев.

– На пути? Это слишком оптимистично. Я и сам не знаю, где этот верный путь. Коваль несколько преувеличил. И мне не хотелось бы сейчас обнародовать это туманное на сегодняшний день дело.

– А лично для меня вы могли бы рассказать?

– Да и дело не такое уж выдающееся, сенсационное.

– И все-таки, что это за дело?

– Убили одного парня далеко отсюда, а он наш, из нашего города. Я установил его личность и пока больше ничего.

– Как вы это сделали? Меня интересует техника, ход ваших мыслей, логика рассуждений. А то слишком просто: убили, вы установили. Не каждый же это мог сделать?

– Случай, что я знал этого парня по старому делу. Лучше я вам дам справку, которую я готовил руководству. Там все четко и ясно изложено.

Капитан открыл сейф, покопался там, вытащил несколько листов, отпечатанных на машинке, и протянул журналисту. Пока Шмелев читал, Рыбалко вернулся все же к мысли познакомить журналиста с каким-нибудь прошлым делом. Уж очень не хотелось ему давать Шкета. Да и старое дело, вроде бы, неэтично поднимать в прессе. Такая публикация, да еще в центральной печати, коснется еще раз не только самого виновника, но и его родственников. А что если предложить дело об ограблении автомашины? Нет! Там подростки. Может быть, мошенников по выманиванию денег у простаков под видом покупки дефицитных товаров? Дело интересное: тут и импортные сапоги, и спортивные костюмы, жвачка, даже копченая колбаса. Поучительная история, пусть другие не попадаются.

– Простите, Григорий Романович, у меня чисто обывательский интерес, – прервал размышление капитана журналист. – Что вы собираетесь делать дальше? Каков ваш следующий ход по Шкету?

– Трудно сказать. Откровенно, я и сам не знаю. Следы как будто ведут в Сочи, так я предполагаю. Надо ехать в Сочи. Но я лучше расскажу вам историю раскрытия преступлений, которые совершали мошенники. Думаю, что будет интересно.

– Нет, Григорий Романович, для меня интересно дело, которое в зачатии, тут я бы мог понаблюдать вас в работе. Вы не будете возражать, если я поеду с вами в Сочи?

– Это уже не от меня зависит. Но я думаю, что для вас там не будет ничего интересного, сенсации не сделаешь на этом. Обычная будничная работа: встречи, беседы, некоторые оперативные мероприятия. Потом я не уверен, что все будет благополучно. Дело может оказаться дохлым, нераскрываемым, замкнется на Сочи, и я, как говорит подполковник, повешу себе труп на шею.

– Для моего дела неважно, раскроете вы преступление или нет, хотя было бы неплохо, чтобы вы поймали бандита. Мне надо посмотреть на вас в деле, походить с вами, поговорить, проникнуть в то, чем вы живете. Я буду задавать вопросы, просить пояснений вашему ходу мыслей. На мне вы можете проверять свои рассуждения.

Капитан засмеялся, и глаза его вдруг засветились добротой, заискрились, стали ласковыми и притягательными.

– Доктор Ватсон?

– Если хотите, Шерлок Холмс!

– Ну, Холмса из меня не получится, а уж если руководство согласится, то поехали за компанию в Сочи. Там сейчас море… – мечтательно закончил Рыбалко, а про себя подумал: «Ты, парень, мне не помеха. Как только увидишь теплый блеск моря, так и слиняешь, а я уж буду делать свое дело».

«Напрасно рассчитываете, капитан, спихнуть меня в море, я не за этим приехал. Работать так работать», – усмехнулся Виктор наивной хитрости сыщика…

– Я готов! Поехали, – Шмелев сделал вид, что уже пошел к двери. Рыбалко засмеялся. Этот высокий голубоглазый парень начинал ему нравиться.

– Завтра утром. Сходи в кассу, по нашей брони возьми себе билет, – перешел капитан с ним на «ты». – Где остановился? Можешь переночевать у меня дома.

– Спасибо! Я не на улице. Тут у меня на сегодня есть еще кое-какие дела. Поискать свидетелей времен войны. Парень один ваш, киевский, в словацком Сопротивлении отличился. Хочу о нем что-нибудь солидное написать. Так, я пошел. Встретимся в аэропорту.

Виктор вышел из холодного казенного дома. Сквозь тучи стало пробиваться солнце и потянул теплый ветерок. «Может быть, это пустое дело: найти свидетелей военных лет, и не просто свидетелей, а тех, кто знал Саблина молодым, – подумал Шмелев. – Там, пока в редакции сидел, показалось, что все легко и просто, стоит только приехать в Киев. А может, и не надо искать свидетелей. Саблин много рассказал, додумаю, подфантазирую, для этого подышу атмосферой Киева. В музее погляжу фотографии военного Киева – фантазия и взыграет».

Виктор остановился в тени каштанов. Продавщица мороженого оставила тележку и сама куда-то ушла. Ему очень захотелось мороженого, и едва он встал около тележки, сразу же откуда-то вынырнула девушка в белой куртке, белой шапочке-пилотке. Но самое главное, на что обратил внимание Шмелев, – это ее огромные как сливы глаза. «Словно у газели», – с восхищением подумал он и строго сказал:

– Где это вы пропадали целый час, голубушка? Человек стоит, изнывает от жары и голода, а вы гуляете.

– Тебе сколько? – бесцеремонно спросила она приятным голоском.

– Одно! – сменил гнев на милость Виктор.

– Я спрашиваю, тебе сколько лет? Сорок? Сорок два?

– А что, в отцы тебе гожусь? – парировал он, не отрывая взора от ее очаровательных глаз.

– Ворчливый очень, – со вздохом ответила девушка. – Как дед, – пояснила она, и глаза у нее засмеялись и заискрились.

Виктор тоже засмеялся и все же не хотел сдаваться.

– А