— Ничего себе — не в свое, — оскорбилась Анжела.

— Мама, пожалуйста, пойдем, — умоляюще посмотрела на мать Ивон.

— Учтите, я не спущу вам оскорблений, — отрезала Анжела и, вырвав у дочери руки, наконец-то удалилась.

Диана тоже удалилась, чтобы побеседовать с адвокатом сына.

Ивон и Джерри молча посмотрели друг на друга. В руках Ивон держала тот самый злосчастный стаканчик с кофе, которым ее мать чуть было не облила ее свекровь. Джерри инстинктивно потянулся за стаканчиком и дотронулся пальцами до пальцев Ивон. Пальцы были теплыми, но Джерри знал, что они согреты не изнутри, а снаружи — кофе в стаканчике еще не успел остыть.

На секунду он испытал чувство такой острой жалости к себе и к Ивон, что ему мучительно захотелось сказать жене что-то теплое, ободряющее. Но она отдернула руку, и желание Джерри мгновенно испарилось.

— Я только хотел взять стаканчик, — мрачно усмехнулся он. — Не бойся, я не кусаюсь. Или ты уже сама веришь в то, что пытается доказать твой адвокат? Жестокое обращение. Разве я был жестоким? Разве я хоть раз ударил тебя?

Глаза Ивон стали какими-то пустыми, как беззвездное ночное небо перед пасмурным утром.

— Нет, не ударил, — покачала она головой. — У тебя талант: ты бьешь очень больно, но не руками. И синяков потом никто не видит.

— Да что ты говоришь, Ивон? — растерянно пробормотал Джерри. — О чем ты?

— О тебе, Джерри. Думаешь, что если ты меня не трогал, то все у нас было хорошо?

— Ну, положим, не все, — насупился Джерри. — Я и не говорил никогда, что все у нас хорошо. Но ты знаешь, Ивон, я не видел и не вижу никаких причин разводиться. Во всяком случае, тебе не в чем меня упрекнуть.

— Неужели? — саркастически усмехнулась Ивон. — Ты только что одну из них озвучил.

— Какую же?

— Ты врешь. А если ты не врал, то недоговаривал. Между нами всегда была стена из этих твоих недомолвок. Я никогда не могла с тобой поговорить — ты всегда уходил в себя. Не знаю, что ты там прячешь, — Ивон стукнула кулачком по своей груди, — но пускать туда ты не хочешь никого.

— Да, я не умею выворачивать себя наизнанку, — холодно отозвался Джерри, убирая за спину руку, которую совсем еще недавно протягивал за стаканом. — Это ты могла напиться и вывалить на меня все свои проблемы.

— Мои проблемы? — криво усмехнулась Ивон. — Зачем ты пытаешься сохранить брак, Джерри? В браке проблемы общие, а не твои или мои. Признайся честно, ты делаешь это из принципа? Мне назло, как обычно?

— Делать назло — твоя прерогатива. Ведь ты Данкина не просто так сюда притащила, сознайся. Только не говори мне, что он пришел тебя поддержать. Мой редактор почему-то сюда не приперся.

— Рассел сам захотел прийти. Я его не звала.

— Ах он уже Рассел, — язвительно улыбнулся Джерри. — Я смотрю, вы быстро сблизились после того, как ты от меня ушла.

— Не перекладывай с больной головы на здоровую, — раздраженно перебила его Ивон.

— Злишься? Значит, я прав, — торжествующе ответил Джерри и тут же понял, что у него, в отличие от Ивон и Рассела, нет никакого повода торжествовать. — Черт возьми, а старик Шекспир был прав…

— Только не надо говорить про башмаки, которых я не износила, и про вероломство, которого не было, — хмыкнула Ивон. — Мы разошлись, и я считаю себя свободной. И оправдываться перед тобой не собираюсь. А если ты хочешь считать, что мы с Расселом любовники, на здоровье. Может быть, хотя бы это вразумит тебя дать мне развод.

— Вот как? — Джерри попытался растянуть губы в усмешке, но они не слушались. — Ну так можешь не обольщаться, дорогая Ивон. И твой Рассел пусть тоже губу не раскатывает. Развода ты не получишь.

— Это судье решать, — бросила Ивон и направилась к матери, которая все это время смотрела на дочь и зятя тревожным взглядом.

Наверное, мама боится, что мы помиримся, усмехнулась Ивон. Можешь не волноваться, дорогая мамочка. У Джерри нет шансов.

Судя по всему, Анжела Дженкинс именно этого и боялась. Когда Ивон подошла к матери, та немедленно набросилась на дочь:

— Ну что ты с ним болтаешь, Ивон? Можно подумать, этот писателишко скажет тебе что-то умное. Только и знает, что несколько стишков. А ты мне еще его расхваливала, когда вы познакомились: «Мамочка, он такой умный, мамочка, он читает стихи, мамочка, он пишет книгу». Ну и что он написал, твой гений? Несколько жалких книжонок, и те про всякую нечисть.

Ивон ничего не ответила и лишь покосилась на взбитый хмурыми морщинами лоб Джерри.

Когда мы познакомились, мама, то, казалось, и неба будет мало, чтобы открыть все звезды нашей любви…

— Ивон, признавайся, на какой диете сидишь?

— Да, расскажи-ка нам, подруга, что ты такое ешь, что совершенно не толстеешь.

Счастливая Ивон отвернулась от зеркала и смеясь посмотрела на двух молоденьких девушек, своих коллег.

— Мороженое тоннами и булочки с абрикосовым вареньем.

— Не может быть! — восхищенно выдохнула Элис.

— Все ты врешь, — недоверчиво покосилась на нее Лилиан.

— Честное слово, — пробормотала смущенная Ивон. — Просто я, наверное, в папу пошла. Он много ест, но при этом совершенно не толстеет.

— Везет же некоторым, — вздохнула Лилиан и потрепала себя за пухленькие щечки. — А вот я никак не могу похудеть.

— Не в этом счастье, — махнула рукой Элис. — Вот, например, Джерри Уэллинг. Он далеко не худой, даже полный. А женщины его обожают. Я знаю одну такую. Она мне вообще призналась, что готова провести с Уэллингом ночь и не претендовать на большее.

— Ночь с Уэллингом провести несложно, — деловито заявила Лилиан. — А вот удержать его — поди попробуй. Многие пытались. Но он ни с кем не встречается больше недели.

— А мне не нравится Уэллинг, — призналась Ивон. — Он какой-то… ненастоящий. Мне кажется, Уэллинг из тех мужчин, которые вечно делают вид, что никто им не нужен, а на самом деле привязчивый как собачонка. Просто не нашлось еще женщины, которая могла бы его приручить.

— А ты смогла бы? — захихикали девушки.

— Я уж точно не роковая женщина, — улыбнулась Ивон. — Да и ни к чему это мне. Я хочу влюбиться один раз и навсегда. А Уэллинг герой не моего романа. Когда я влюбляюсь, то всегда представляю себе нашу совместную жизнь, наше будущее. И даже — только не смейтесь — наши свадебные юбилеи. Представить Джерри Уэллинга рядом с собой на серебряной или хотя бы на розовой свадьбе я не могу. Нет, если Уэллинг и будет чьим-то мужем, то уж точно не моим.

Все трое расхохотались.

Ивон залезла в сумочку и с загадочным видом вытащила из нее сверток.

— Что это? — полюбопытствовала заинтригованная Элис.