— Ничего так. Хотя ни спереди, ни сзади…

Ох, не нравится мне все это. Совсем не нравится!

— Ну да ладно… Чистенькая вроде. Сойдет, — выносит вердикт кузнец, после чего кидает на стол перед довольной Акрабой сразу десять дар. Заметно, что мать таких больших денег давно в своей единственной руке не держала. Суетно пересчитывая дары, мамуля тут же сообщает мне «радостную» новость:

— Я тебе первого клиента привела. С днем рождения, доченька! Хорошо, когда смена растет!

И только сейчас до меня доходит весь ужас ситуации! Мой день рождения, будь он трижды проклят!

Твою мать! Я так забегалась с кристаллом и альтаирцем, что и забыла: сегодня в ночь нам с Анигаем исполняется тринадцать лет, а это значит, что я могу отправляться работать в кабак с моей беспутной мамашей. И Акраба, конечно же, не упустит шанс. Еще бы! Мамуля пойдет на все, чтобы достать побольше дар себе на выпивку и на покупку обожаемого тандурима — порошка забвения. И не важно, что для этого придется подложить под клиентов родную дочь. Вот послал же Отар мамочку! Ну и за что мне благодарить дарийское божество?

Я хорошо знаю местного кузнеца. Премерзкий тип с вечно беременной женой, которая каждый год по весне приносит мертворожденного. Правда, повитуха как-то обмолвилась, что дети все как один рождаются живыми да крепкими. Кузнец сам потом топит их в бочке с талой водой. В целях экономии: лишний рот ему не нужен, да и зачем повитухе доплачивать за относ ребенка на обрыв, когда и сам прекрасно может справиться с этой грязной работенкой. После каждых родов кузнец пристраивает жену кормилицей в семью побогаче, чтобы молоко без дела не пропадало. А на заработанные ею деньги потаскушек типа моей мамаши покупает. Сейчас вот на меня позарился. Хоть с меня и взять-то еще толком нечего. Плоская как доска. На пацана похожу. Но нет… Старому козлу «свеженины» подавай.

Медленно отступаю к двери. Увы, кузнец предугадывает мое желание сбежать. Для такого громилы у него слишком быстрая реакция. Не успеваю сообразить, как оказываюсь в его лапах. Не кричу и не плачу, так как понимаю — бесполезно. Мать на помощь не придет, а силы заведомо не равны. Но и сдаваться без боя я не собираюсь.

Изловчившись, со всей дури тыкаю пальцами в глаза кузнецу. Мужик орет, хватается за лицо, а я несусь в подсобку. Там под полом спрятан топливный кристалл. Он мое единственное оружие в этом доме.

— А ну стой, су…

Сволочь Акраба даже не пытается мне помочь. Сидит за столом и как ни в чем не бывало опять пересчитывает дары. Кузнец хватает меня как раз в тот момент, когда я успеваю оторвать от пола нужную доску. До кристалла, увы, дотянуться не могу.

А дальше все происходит, как в кошмарном сне.

Разъяренный кузнец тащит меня к кровати, бросает на грязное вонючее покрывало Акрабы. Испуганно отползаю к стенке, наблюдая, как этот самодовольный жлоб расстегивает ремень. Бросаю взгляд на мать, но та лишь отворачивается, будто меня здесь и нет. Как же я ненавижу ее сейчас! Гораздо сильнее, чем урода-кузнеца.

Мужик хватает меня за ногу. И только теперь до меня доходит весь ужас ситуации. Паника перемешивается с удушающим отчаянием. И я начинаю истошно орать. Мужик пьяно смеется. Мои вопли и сопротивление только сильнее заводят его. Кузнец хочет раздеть меня, но…

— Отпусти ее, — тон человека, который привык отдавать приказы и уж точно не подчиняться сам.

Я не сразу понимаю, чей голос слышу. Но точно не Анигая. А когда до меня доходит, я просто отказываюсь верить в происходящее.

— Я сказал — отпусти.

Тихий юношеский голос заставляет кузнеца нехотя отстраниться от перепуганной меня, обернуться. Смотрю за спину вонючего урода и пугаюсь еще больше. Моя абсурдная догадка подтверждается. В нескольких шагах от кровати стоит бледный как мел разъяренный Эван.

Ну зачем он пришел?! Ему же нельзя попадаться на глаза дарийцам!

И тут меня накрывает вторая волна паники. Но уже не за себя, а за моего альтаирца.

Самоубийца! Неужели Эван не понимает, что кузнец с превеликим удовольствием отправит его к своему долбаному Отару и никто в Катаре и слова против не скажет! Потому что за убийство альтаирца на Дарии любому честь и хвала.

— Уходи! — кричу я, пытаясь заставить Эвана убраться из хижины и тем самым спасти ему жизнь, которая, судя по разъяренной морде кузнеца, уже висит на волоске. — Я тебя не звала! Проваливай! Не смей вмешиваться в мою жизнь! Ты не моя семья!

Но Эван не двигается с места. Впрочем, чему удивляться? Мальчишка не дурак. Знает меня как облупленную. Вряд ли он поверил хотя бы одному моему слову. А это значит, что Эван уйдет либо со мной, либо…

О втором «либо» думать не хочется.

— Отдайте ее мне, — настаивает Эван, срывая с пояса кожаный кошелек и бросая его Акрабе. — Считайте, что я выкупил ее. Ада, иди сюда.

Альтаирец протягивает мне руку. О! Как бы я дорого отдала, чтобы в эту секунду оказаться рядом с ним, но между нами все еще стоит кузнец, который явно обдумывает, что ему сначала сделать: свернуть шею зарвавшемуся мальчишке-альтаирцу или для начала на его глазах оприходовать меня.

Мамуля с азартом высыпает содержимое кошелька на стол. Присвистывает. Похоже, столько дар она не видела за всю свою жизнь! Да… Эван не поскупился.

— Забирай хоть насовсем! Она твоя! — торопливо сгребая деньги, смеется счастливая Акраба.

У меня из груди невольно вырывается вздох облегчения. Неужели кошмар закончится?

Как же! Размечталась!

В планы кузнеца явно не входила дележка меня с альтаирцем.

— Я первым за нее заплатил! — взрывается мужик. — Девка моя!

— Ой, разбирайтесь сами, — отмахивается мать, старательно сгребая монеты в кошелек.

Отчетливо понимаю: дело начинает принимать куда более опасный поворот. Появление в доме альтаирца лишь сильнее раззадорило кузнеца.

Мой первый порыв — рвануть к Эвану, но кузнец отбрасывает меня к стене с такой силой, что я не уверена, целы ли ребра. Охаю. Сползаю на кровать. А дальше… Эван пытается прийти мне на помощь, но кузнец отшвыривает моего альтаирца. Мальчишка падает возле камина и ударяется головой о каменный пол. Вижу кровь, стекающую с его разбитого виска. Такую же алую, как и у нас, дарийцев.

Комнату наполняет чей-то истошный вопль. Лишь спустя пару секунд понимаю — кричу я сама.

— Эван!

Я словно одержимая рвусь к нему, но кузнец не дает слезть с кровати. Пытается стянуть с меня штаны.

До смерти перепуганная за Эвана, за себя, я продолжаю истерично орать и брыкаться. И плевать, что никто из соседей не слышит мои вопли, а даже если бы и слышали, то вряд ли бы пришли на помощь. Крик сейчас единственное, что я могу сделать. Я не могу бездействовать. Не могу! Все происходящее сводит меня с ума. Я должна… Я просто обязана сопротивляться! Не только вонючему уроду кузнецу, который пытается навалиться на меня, но и всей этой долбаной жизни в целом! О! Как же я ненавижу свою жизнь!