Почему она не хочет просто игнорировать меня? Ведь как хорошо было в те четыре года, когда я прикладывал максимальные усилия, чтобы не замечать ее: такую мелкую и такую бесячую. И ей ведь тоже было хорошо, что я ее не задирал. Да, я потом сам возобновил наше жесткое противостояние, потому что увидел ее селфи с тем сопляком из Золотого ручья. Взбесился из-за этого, как никогда, и тут же помчался в поселок доходчиво объяснять парню, чтобы не смел подходить к Лизе ближе, чем на 100 метров. А потом я посмотрел на нее и вдруг понял, что Лизе уже не 10 лет.

Просто я помню, как она любила смотреть «Русалочку» и играть в куклу Барби. А тут вдруг у нее парень появился. Пока я познавал прелести половой жизни с девушками, не заметил, как выросла Лиза.

Почему я вообще о ней столько думаю? Почему я так нервно на нее реагирую?

«А мой парень сказал, что в этой юбке у меня ноги еще сексуальнее».

Эти слова всплывают в памяти и поднимают волну возмущения по всему телу. Кулаки сами сжимаются.

Быстро подскакиваю с кровати и несусь в кабинет отца.

— Пап, — врываюсь к нему. — А у Лизы парень появился?

Отец отрывается от каких-то бумаг и смотрит на меня.

— Не знаю. А что?

— Она мне сегодня обмолвилась, что у нее есть парень.

Отец пожимает плечами.

— Возможно и есть.

— А не рановато ей? — выпаливаю возмущенно.

— Лизе уже 20 лет.

— И что?

Папа сужает глаза в подозрительном прищуре.

— Чего это ты вдруг включил заботу о младшей сестре?

— А тебя не интересует личная жизнь твоей дочери? — отвечаю вопросом на вопрос, повышая голос.

— Я уверен, что если у Лизы появился парень, то это порядочный молодой человек. С другим она никогда не будет. Так что не переживай, — отец слегка смеется и возвращается к бумагам.

Закрываю дверь его кабинета и возвращаюсь в комнату.

«С другим она никогда не будет».

Отец все-таки плохо знает Лизу. Уж мне известно, как никому другому, с какими подонками она может связаться.

Сажусь на кровать. Вдруг четко ощущаю три чувства одновременно: панику, растерянность и бессилие. Смотрю в одну точку на белой стене, судорожно соображая, что делать.

Вот уже четыре года — с того самого дня, когда она плакала в подъезде — Сероглазая бестия медленно убивает меня. Режет тупым ножом. Безжалостно вонзает его мне в сердце и поворачивает рукоятку. И смеется при этом. Наслаждается. Получает удовольствие.

То будто невзначай дотронется до меня. А я потом это место хочу вырвать с мясом, потому что полыхает синим пламенем от ее прикосновения.

То наговорит мне гадостей, а затем вдруг возьмет и улыбнется. По-доброму так. Искренне. А мне эта улыбка потом ночами снится.

То, как сегодня, выведет из себя, чтобы я ее прижал к стене и схватил за шею или за волосы. И стоит так покорно, не вырывается, не сопротивляется. Но так близко, что ее дыхание опаляет кожу, а наркотический запах прожигает легкие.

Достаю из кармана телефон и захожу в ее соцсети. Миллион раз запрещал себе смотреть Лизины профили в интернете и миллион раз нарушал этот запрет. Вот и сейчас, как одержимый маньяк, открываю ее страницу в ВК и пытаюсь найти следы парня. Но у нее все те же старые фотографии, а семейного положения нет.

Глаза непроизвольно падают на одну из фоток двухлетней давности. Лиза стоит в обнимку со своим псевдо-двоюродным братом Ярославом. Это снимок с ее 18-летия.

Лиза обеими руками обнимает его за пояс, а он по-хозяйски закинул руку ей на плечо. Сероглазая бестия в коротком красном платье и на шпильках льнет к этому придурку всем телом, а он и рад.

Может, она с ним?

Да не, вряд ли. Он же племянник ее отчима.

Отшвыриваю телефон в сторону. Этот Ярослав никогда мне не нравился. Раньше я встречался с ним ровно один раз в год — на Лизин день рождения. Но последние несколько лет я перестал посещать ее праздники, поэтому давно не видел этого парня. Просто Лиза уже сама отбирает гостей на свой день рождения, и меня в списке приглашенных, естественно, никогда нет.

Так вот этот Ярослав постоянно вокруг нее вился. Лиза смеялась его шуткам, а меня это всегда бесило. Парень всего на год младше меня, и однажды я подкараулил его, чтобы объяснить, что чем больше Лиза с ним веселится, тем больнее я буду ему делать. И ей.

Я каратист, поэтому рассчитывал расквитаться с ним быстро. Но не тут-то было. Сученыш дал мне нехилый отпор. Затем я попробовал договориться с ним по-хорошему, однако он ни в какую.

Да я даже деньги ему предлагал!

Я был готов отдать ему, что угодно, лишь бы он перестал ошиваться вокруг Лизы. Лишь бы не видеть их фотографии в соцсетях. Лишь бы не слышать, как она смеется его шуткам. Но сученыш послал меня на три буквы и показал, что тоже умеет махать кулаками.

Лиза — моя самая большая загадка.

Будь проклят тот день, когда я ее первый раз увидел! 20 лет мне все навязывают ее как сестру, а я уже просто устал этому сопротивляться. С огромным удовольствием я бы делал вид, что ее не существует, но ведь она сама требует от меня внимания! Сама первая ко мне лезет! Вот как сегодня.

Зачем ей эта война?

И почему два года назад она так горько плакала у моей больничной койки, когда я попал в сильную аварию и лежал с переломами? Она ведь меня ненавидит и должна была радоваться, что я чуть не погиб.

Наверное, она тогда плакала из-за чувства вины. Все-таки какой бы стервой Лиза ни была, а совесть у нее есть. Понимала, что это из-за нее я тогда согласился принять участие в гонке и чуть не разбился насмерть.

Когда-нибудь эта девушка совершенно точно загонит меня в могилу. В прямом смысле. Один раз ей уже почти удалось это.

Падаю головой на подушку и закрываю глаза, перемещаясь на два лета назад. В день, когда я чудом остался жив, а Лиза, думая, что я все еще сплю после наркоза, сжимала в руках мою ладонь, захлебывалась слезами и читала молитву, чтобы я не умирал.

2 года назад

— Сколько лет, сколько зим! — Змей медленно хлопает в ладоши, когда я слезаю с мотоцикла и направляюсь к нему. Мы жмем руки. — Я уже забыл, как ты выглядишь, Сэми.

Сэми — это моя кличка в узких кругах. От фамилии Самойлов. Как-то так повелось еще с детства.

— Мне сказали, что ты очень хочешь со мной поговорить, — я усмехаюсь и убираю руки в карманы джинс.

Никита Змеев — он же Змей — всегда был моим главным соперником. Мы не конфликтовали в открытую, наше противостояние всегда было как бы между строк. У нас вроде как хорошие приятельские отношения, но если вдруг ему кирпич на голову упадет, я не расстроюсь. Так же и он не будет сожалеть, если меня однажды переедет фура.