(10) Советую вам искать союзников там, где еще не знают о несчастии Сагунта; для испанских народов развалины Сагунта будут грустным, но внушительным уроком, чтобы никто не полагался на римскую верность и римскую дружбу». (11) После этого послам велено было немедленно удалиться из земли вольцианов, и они уже нигде не нашли дружелюбного приема в собраниях испанских народов. Совершив, таким образом, понапрасну путешествие по Испании, они перешли в Галлию.

20. (1) Тут им представилось странное и грозное зрелище: по обычаю своего племени галлы явились в народное собрание вооруженными. (2) Когда же послы, воздав честь славе и доблести римского народа и величию его могущества, обратились к ним с просьбою, чтобы они не дозволили Пунийцу, когда он двинется войной на Италию, проходить через их поля и города, (3) в рядах молодежи поднялся такой ропот и хохот, что властям и старейшинам с трудом удалось водворить спокойствие, (4) до такой степени показалось им глупым и наглым требование, чтобы они в угоду римлянам, боявшимся, как бы пунийцы не перенесли войну в Италию, приняли удар на себя и вместо чужих полей дали бы разграбить свои.

(5) Когда негодование наконец улеглось, послам дали такой ответ: «Римляне не оказывали нам никакой услуги, карфагеняне не причиняли никакой обиды; мы не сознаем надобности поэтому поднимать оружие за римлян и против пунийцев.

(6) Напротив, мы слышали, что римский народ наших единоплеменников изгоняет из их отечественной земли и из пределов Италии или же заставляет их платить дань и терпеть другие оскорбления». (7) Подобного рода речи были произнесены и выслушаны в собраниях остальных галльских народов; вообще послы не услышали ни одного мало-мальски дружественного и миролюбивого слова раньше, чем прибыли в Массилию[50].

(8) Здесь они убедились, что союзники все разведали усердно и честно. «Ганнибал, – говорили они, – заблаговременно настроил галлов против римлян; но он ошибается, полагая, что сам встретит среди этого дикого и неукротимого народа более ласковый прием, если только он не задобрит вождей, одного за другим, золотом, до которого эти люди действительно большие охотники».

(9) Побывав, таким образом, у народов Испании и Галлии, послы вернулись в Рим через несколько времени после отбытия консулов в провинции. Они застали весь город в волнении по случаю ожидаемой войны; молва, что пунийцы уже перешли Ибер, держалась довольно упорно.

21. (1) Между тем Ганнибал по взятии Сагунта удалился на зимние квартиры в Новый Карфаген. Узнав там о прениях в Риме и Карфагене[51] и о постановлениях сенатов обоих народов и убедившись, что он не только оставлен полководцем, но и сделался причиною войны, (2) он отчасти разделил, отчасти распродал остатки добычи и затем, решившись не откладывать более войны, созвал своих воинов испанского происхождения.

(3) «Вы и сами, полагаю я, видите, союзники, – сказал он им, – что теперь, когда все народы Испании вкушают блага мира, нам остается или прекратить военную службу и распустить войска, или же перенести войну в другие земли; (4) лишь тогда все эти племена будут пользоваться плодами не только мира, но и победы, если мы будем искать добычи и славы среди других народностей.

(5) А если так, то ввиду предстоящей вам службы в далекой стране, причем даже неизвестно, когда вы увидите вновь свои дома и все то, что в них есть дорогого вашему сердцу, я даю отпуск всем тем из вас, которые пожелают навестить свою семью. (6) Приказываю вам вернуться к началу весны, чтобы с благосклонною помощью богов начать войну, сулящую нам несметную добычу и славу».

(7) Почти все обрадовались позволению побывать на родине, которое полководец давал им по собственному почину: они и теперь скучали по своим и предвидели в будущем еще более долгую разлуку.

(8) Отдых, которым они наслаждались в продолжение всей зимы после тех трудов, которые они перенесли, и перед теми, которые им вскоре предстояло перенести, возвратил им силы тела и бодрость духа и готовность сызнова испытать все невзгоды. К началу весны они, согласно приказу, собрались вновь.

(9) Сделав смотр всем вспомогательным войскам, Ганнибал отправился в Гадес, где он исполнил данные Геркулесу[52] обеты и дал новые – на случай благоприятного исхода своих дальнейших предприятий.

(10) Затем, заботясь одинаково и о наступательной и об оборонительной войне и не желая, чтобы во время его сухопутного похода через Испанию и обе Галлии в Италию Африка оставалась беззащитной и открытой для римского нападения с острова Сицилия, он решил обеспечить ее сильными сторожевыми отрядами.

(11) Взамен их он потребовал, чтобы ему выслали из Африки пополнение, состоявшее главным образом из легковооруженных метателей. Его мыслью было – заставить африканцев служить в Испании, а испанцев в Африке, с тем чтобы и те и другие, находясь вдали от своей родины, сделались лучшими воинами и обе страны более привязались одна к другой, как бы обменявшись заложниками.

(12) Он послал в Африку тринадцать тысяч восемьсот пятьдесят легковооруженных пехотинцев, восемьсот семьдесят балеарских пращников и тысячу двести всадников разных народностей, (13) требуя, чтобы эти силы частью стояли гарнизоном в Карфагене, частью же были разделены по Африке. Вместе с тем он разослал вербовщиков по разным городам[53], велев набрать четыре тысячи отборных молодых воинов и привести их в Карфаген в качестве и защитников и заложников одновременно.

22. (1) Но и Испанию он не оставил своими заботами, тем более что знал о поездке римских послов, предпринятой с целью возмутить против него вождей; (2) ее он назначил провинцией своему брату, ревностному Гасдрубалу, дав ему войско главным образом из африканцев.

Оно состояло из одиннадцати тысяч восьмисот пятидесяти африканских пехотинцев, трехсот лигурийцев[54] и пятисот балеарцев; (3) к этой пешей охране было прибавлено четыреста пятьдесят конных ливифиникийцев (это был народ, происшедший из смешения пунийцев с африканцами), до тысячи восьмисот нумидийцев и мавританцев (живших на берегу Океана[55]), небольшой отряд испанских илергетов[56], всего триста всадников, и – чтобы не упустить ни одного средства сухопутной защиты – двадцать один слон.