Так что мама не знает, имеет ли она право обнять меня, или же ей надо сначала отправить по этому поводу ходатайство, или лучше вообще забыть об этом, в итоге у неё ничего не получается — если только я сам не сжалюсь над ней и не обниму её так, как будто это она ребёнок, а я — взрослый.

С Тильте дело обстоит иначе, она нутром чует, на что имеет право, и это не глупости, так что сейчас она обнимает меня.

— Петрус. — говорит она.

Если Тильте кого-то как-то называет, это неспроста. Однажды, когда папа с мамой ссорились, а к нам пришли гости, Тильте встретила гостей на пороге, проводила их в комнату и представила отца и мать, сказав:

— Это мой отец и жена моего отца от первого брака.

Отец был женат лишь раз в своей жизни, и при этом на маме, так что гости вздрогнули, и папа с мамой тоже, а когда гости ушли, папа с мамой спросили Тильте, что она имела в виду, и Тильте сказала, что ведь никогда нельзя знать, сколько продлится брак, тем более если он уже перешёл в такую агрессивную стадию.

После этого папа с мамой довольно долго не ругались.

Если она называет меня «Петрус», следует навострить уши, это то имя, которое она обычно использует, когда хочет напомнить мне о существовании двери.

Так что на мгновение мы замираем. И прислушиваемся к тишине. Хотя в ней, конечно, нет никаких звуков. Это так же, как и со счастливым детством. Не стоит задумываться о нём, иначе оно пропадёт. Надо лишь вслушиваться. И пусть даже нет никаких звуков.

Тишина длится одно мгновение. Потом её нарушает восторженный возглас.

— Тильте, мой колокольчик, и мой сладкий малыш Питер, вы замечательно выглядите!

Мы оборачиваемся на звук голоса.

— Рикард, — говорит Тильте. — Ты похож на миланского мальчика по вызову.

Тильте, как обычно, попала в точку.

♥

На графе Рикарде Три Льва[6]ковбойские сапоги из настоящей змеиной кожи с высокими каблуками, рыжие кожаные штаны, облегающие его как кожура банан, и белоснежная рубашка, расстёгнутая до пупа, так что все могут созерцать его золотые цепи и осознавать тот факт, что он тощий как щепка, как будто аппетит покинул его несколько лет назад и больше не возвращался.

На самом деле так именно и обстоит дело. Когда мы познакомились с Рикардом Три Льва, он лежал в лечебнице, пытаясь избавиться от героиновой зависимости, которая и лишила его аппетита, как это обычно бывает с большинством наркоманов. Чем-то это очень похоже на влюблённость: раз уж вы нашли такую прелесть, как героин, стоит ли терять время на всякие досадные мелочи, например, на удовлетворение голода?

Он вылечился, получил диплом нарколога, купил всю лечебницу и стал членом администрации, а смог он это сделать, потому что все заведения для лечения алкоголиков и наркоманов в Дании находятся в частной собственности и потому что он — настоящий граф, получивший в наследство больше денег, чем, при других обстоятельствах, было бы полезно для бывшего наркомана.

Благодаря наследству у него также появилась возможность всерьёз заняться своим гардеробом и сменить странноватую одежду на совершенно идиотскую. Вот и сегодня его украшает артефакт, который даже у него на голове выглядит дико. Это купальная шапочка, в которой проделано множество дырочек. Из дырочек в разные стороны торчат пучки волос, а среди них виднеются светящиеся зелёным и красным световоды.

— У нас в гостях специалист по головному мозгу, — поясняет он. — Мы проводим эксперимент. Мой мозг, естественно, вызвал самый живой интерес.

Впервые мы познакомились с графом, когда мама и папа вернулись домой с «мазерати» и норковой шубой.

Прежде у нас дома раз в неделю ели кашу и два раза в неделю — рыбу, которая на Финё вообще-то ничего не стоит, а тут у нас настали времена, когда всё закипело млеком и мёдом, на день рождения мне подарили пять тысячекроновых купюр, и Тильте и Хансу столько же, чтобы они не расстраивались, и мы пили шоколад по случаю дня рождения на террасе ресторана «Свумппуклен», а когда вернулись домой, денег мы на месте не обнаружили.

Все двери были заперты, окна закрыты, никаких следов взлома, но деньги куда-то исчезли.

У людей может быть очень разное отношение к порядку в своей комнате. У моего брата Ханса царит великий космический беспорядок, словно здесь только что произошёл Большой Взрыв и всё по-прежнему пребывает в хаосе после катастрофы. Комната Тильте выглядит более опрятно, но поскольку ей свойственна некоторая экстравагантность, и нарядов у неё хватило бы для костюмерной небольшого театра, туфель у неё больше пятидесяти пар, два шкафчика с косметикой и серьгами, а гардеробная битком набита платьями и боа из перьев, то у неё всё равно чувствуешь себя как на восточном базаре из «Тысячи и одной ночи».

Но у меня-то полный порядок. Если уж родился в такой семье, как наша, где мы с Баскером — не говоря дурного слова о других — единственные нормальные, то никак не прожить без строгой организации — ради себя самого.

Вот почему у меня все вещи находятся на своих местах. На подоконнике у меня стоят кубки среднего размера — призы «Игрока года» и «Первенства Каттегата», а в тот день кубок летних соревнований футбольного клуба Финё оказался чуть-чуть сдвинут, и на нём виднелись отпечатки пальцев — если латунная поверхность начищена до блеска, то этого нельзя не заметить. В саду под окном обнаружился маленький зелёный квадратик пластмассы, мы показали его маме, и она объяснила, что это регулировочная прокладка от стеклопакета, после чего она потянула на себя деревянную планку, которая прижимает стекло, и та с лёгкостью поддалась. Стало ясно, что кто-то тут аккуратно поработал ломиком.

Так что в 12 часов дня, когда, как мы прекрасно знали, в лечебнице время обеда, Тильте, Ханс, Баскер и я отправились в «Большую гору» — тогда там ещё не было охраны. С собой мы прихватили кубок, который дали понюхать Баскеру, а потом стали одна за одной обходить все комнаты. Мы нашли деньги в третьей комнате, или, точнее, Баскер нашёл их, они даже не были спрятаны — просто лежали в незапертом ящичке шкафа, в котором на дополнительных выдвижных перекладинах висело двести галстуков.

Когда граф вернулся с обеда, мы сидели в его комнате. Он замер в дверях и произнёс: «Рад вас видеть». И тогда Тильте сказала: «Мы тоже рады вас видеть. И будем рады снова увидеть деньги».

Это была наша первая встреча с графом, и после преодоления некоторых трудностей и всяких мелких недоразумений, которые неизбежны, если ты только что застукал собеседника на том, что он вломился в твой дом и украл пятнадцать тысяч крон, в нашей компании воцарилась замечательная атмосфера. Мы рассказали ему о жизни на Финё, а граф рассказал о своём детстве на севере Зеландии в окружённом рвом замке, в котором можно разместить одновременно двести пятьдесят гостей. Он поведал нам о том, как после окончания частного интерната Херлуфсхольм отец с матерью подарили ему квартиру, которую он тут же продал, чтобы закупиться кеталаром — это, по его словам, что-то вроде ЛСД, но забавнее — делаешь укол и две минуты спустя тебя через точку в черепе выбрасывает в космос.