не впечатлили, видел в них лишь любознательных и интереснейших собеседников. Поэтому-то по укоренившейся привычке вел рассказ в стиле народного сказителя «разговор от первого лица, беседа с глазу на глаз», как раз в расчете на искреннее желание познакомиться с легендарной и недоступной для иных посетителей их ранга приграничной Кушкой. Данная экскурсия, гостей на которую принял лишь ради друга, в будущем аукнулась в моей собственной судьбе совершенно фантастическим образом. Во время обеда в придорожном кафе, лучшем в Кушке, пан Мачей невзначай поинтересовался у меня: «посещал Польшу?». Показалось, что он решил пошутить, ну я и ответил в том же юморном тоне.

Нет

Хотел бы?

Конечно, да где гроши взять?

Дальше он переглянулся со своей супругой, которая оказалась советницей посольства по культурным обменам, что-то спросил у нее молча, одними глазами. И затем вполголоса заметил: «поедешь, поедешь…».

Ага, так я и поверил…

К моему удивлению и даже шоку, действительно скоро пришло приглашение на научную конференцию в Варшаву. Вот уж точно, если перефразировать известную поговорку: «язык и до Старо Място доведет…».

Там-то в Польше и познакомился с уникальным человеком Мариушем Марчевским, которого позже привел знакомиться с Курбаном (рассказ об этом визите чуть ниже).

Еще раз акцентирую, что единственным непреодолимым препятствием для таких повторяющихся обращений показать город и рассказать о Кушке являлось мое личное острое нежелание принять их. А если соглашался, то всегда предварительно уточнял — кто в группе, я их знаю? И в зависимости от увиденных в списке и услышанных имен, мог запросто «отболтаться» (так ли уж трудно придумать отговорку!?) и уклониться от встречи.

Однако, когда лет столько-то назад Курбан решил предварительно посоветоваться со мной «можно ли организовать маршрут в твои края?», добавив «поеду я и мои друзья», тут же ответил, не дослушав до конца: «что спрашиваешь? Конечно, жду!».

Это была вообще последняя группа ашгабатских туристов, кого принял в гости в Серхетабате (современное название Кушки).

Позже, еще до моего переезда на другое место постоянного жительства, нередко поступали звонки и подобные просьбы, но от них технично уходил в сторону, добавляя кричащие нотки в свою репутацию неуживчивого, трудного в общении человека. Всегда ведь проще навесить на того или иного персонажа нелицеприятный ярлык, чем постараться вникнуть в суть его истинного поведения, не так ли?

А теперь пришла пора рассказать — где здесь повод, и для чего?

Повод для текущих полу-философских «размышляшек» появился совсем неожиданно, и снова в связи с личностью Курбана и с Бадхызом.

Однако для начала небольшое отклонение от основной нити повествования: сейчас удивлю и даже шокирую многих и многих наших общих знакомых парадоксальным на первый взгляд заявлением. В реальной жизни я крайне редко, почти никогда, не называл Курбана своим другом, или кому-либо из посторонних говорил о настоящем уровне своего уважения к нему.

Как вам такая необычная «заявочка»?

В действительности, как и сам Курбан, я крайне сдержан в выражении внешних эмоций и в «показе» своих чувств на публике. Как когда-то метко выразился ныне покойный Серега «Ржавый» (из «купольских» друзей): «по твоему лицу никогда не определишь, какой карточный расклад у тебя на руках».

Только, дорогие мои «старые товарищи», не спешите убеждать меня самого «ничего подобного!», и опровергать это мое утверждение. Я ведь могу всего-навсего в ответ задать риторический вопрос: «вы уверены, что сумели тогда заглянуть под приросшую маску?». Сумеете аргументированно ответить?

С другой стороны, и это еще одна наша общая черта характера с моим халыпа, во мне есть давным-давно выработанный и проверенный годами твердый, скрытый от постороннего взгляда, жизненный принцип: «настоящее уважение не в «вы» и не в «ты». Не в словах, а в реальных делах, в практических поступках. То есть, делай, не говори!».

Поэтому, как я полагал, совсем мало народу знает о том, что Курбан имеет на меня настолько сильное влияние и что его просьбы-замечания-советы приму и выполню в любом случае.

Что произошло, когда, полностью сконцентрировавшись на «бумагомарательстве», готовил свою недавнюю книгу «Мигрант в столице» к публикации на Литрес и планировал успеть закончить ее до отъезда в Ашгабат на поминки сорокового дня?

Неожиданно раздался трезвон сотового телефона. Ответил на звонок чисто машинально, не отрывая взгляда от монитора компьютера.

С какого-то неведомого номера какой-то незнакомый голос начал разговор с безапелляционного утверждения «я такой-то, друг Курбана» и продолжил напористо: «у нас собралась большая группа в двадцать человек, едем в Кушку, покажешь город?».

Тут сразу несколько комментов к этой коротенькой фразе:

Откуда у него оказался мой номер телефона, я ведь крайне редко сообщаю его даже случайным знакомым, тем более ни в коем случае абсолютно незнакомым людям;

Я что, должен поверить на слово, что он реально друг Курбана? (обычно в таких ситуациях, когда ссылаются на того или иного известного человека, со скрытой иронией переспрашиваю: «а он сам об этом знает!?»);

Обращение на «ты» ко мне, незнакомцу неизвестно какого возраста — предположил, что я мальчуган? Или все-таки поседевший, и много повидавший в своей жизни человек?

Не нужно было предварительно спросить и уточнить — свободен ли я, и где вообще нахожусь? (подчеркну, что уже с пяток лет живу в других краях, не в Кушке).

Когда ответил ему, что в настоящее время обитаю в Елотани (город Марыйского велаята на расстоянии свыше двухсот километров от Кушки), немного растерянно и в то же время натянуто давая понять «мне не до вас», человек на «другом конце провода» не остановился, и тут же «предложил»: «может, кто из твоих друзей нам поможет?».

Честно говоря, у меня сразу пропал весь интерес к беседе — сам Курбан никогда бы не навязал обузу в настолько громадную группу неведомых гостей кому бы ни было, тем более совершенно посторонним людям.

Однако магия имени Курбана продолжала работать, и по инерции, собираясь сообщить «собеседнику» телефонный номер своего старшего сына, который спокойно взял бы на себя прием посетителей,