– Тихо! Куда рванула?! – прошипел над ухом смутно знакомый голос, а что-то тяжелое и горячее удержало на месте, придавив в районе груди.

Я хлопала глазами в полумрак, подавляя приступ паники по мере того, как вспоминала, где я и с кем.

– Боев? – вышло еле слышное сипение, и сразу горло сжалось в приступе кашля.

– А ты кого ожидала увидеть? – Он убрал удерживавшую меня ручищу и потянулся к тумбочке за стаканом, на мгновение нависнув надо мной своей широченной грудью. Перед самым лицом очутился один плоский коричневый сосок и негустая поросль золотистых волос.

Не отдавая себе отчета, я чуть приподняла гудящую голову и понюхала его кожу. Он выпрямился резко, будто я его укусила.

– Слышь, загадка моя, ты не балуй пока, – нахмурился он строго, садясь, и, приподняв меня, поднес стакан к губам.

Пахло лимоном и медом, на вкус кисловато. Хорошо.

– Какое число?

– А тебе не пофиг? Или куда опоздать можешь?

– Ты все время возился со мной?

– А были еще желающие?

– Почему?

– А почему нет?

– Ты опять? – Это что? Я улыбаюсь?

Так и есть. И как-то так тихо внутри. Спокойно. Видно, болячка временно все мои силы сожрала. Даже на тревогу их не осталось.

– Опять что?

– Вопросом на вопрос.

– Ну так-то ты это первая начала.

– Ты старше, будь умнее.

– Ага, быть умнее – это прямо про меня. Куда дергаешься?

– Мне в туалет и помыться.

– Сейчас.

Он поднялся, обошел широкую кровать. Как оказалась в ней – не помню, и саму комнату тоже.

– Давай потихоньку.

– Я голая.

– И чё? Я все видел уже. Сиськи зачетные, задница что надо. Не комплексуй.

– Мне холодно, идиот!

Он взял на стуле футболку и натянул на меня.

– Все? Или еще и трусы у меня отожмешь? – И взялся за резинку своих боксеров, естественно привлекая мое внимание к тому, что у него стоял.

– У… нас что-то было? – Вот не похрен ли тебе, Катька. Пользовался он тобой или нет – какая разница? Скажи спасибо, что полудохлую замерзать не выкинул или в больницу не отправил, где сразу бы озадачились установлением твоей личности.

– Я, конечно, тот еще извращуга, но не настолько, – фыркнул Андрей. – Совокупляться люблю и часто практикую, но исключительно с живыми бабами.

Я поежилась от странного контраста. Он говорил, не скрывая насмешливости и цинизма, но вел меня, поддерживая так аккуратно, будто я чертова древняя ваза за целое состояние.

– Осторожно тут, – глянул строго, оставляя наедине с сантехникой.

Закончив самое насущное, я на резиновых ногах подползла к ванной и пустила набираться воду, чуть не навернувшись от головокружения, когда наклонилась пробку заткнуть.

–Ты чего еще удумала?! – тут же вломился Боев. – Рано тебе еще полоскаться.

– Я воняю как дерьмо, – заканючила я.

– Выглядишь еще хуже, не будем рушить гармонию, – отрезал он, закручивая воду.

– У меня вся кожа липкая от пота. Ну пожалуйста. Хоть ополоснуться.

– Ополаскиваешься тогда вместе со мной.

– Ты чересчур здоровый. Мы вдвоем в твою ванну не влезем.

– Пф-ф-ф! Уж поверь, у меня огромный опыт по впихиванию чего-то большого и толстого в узкие и тесные места.

– Ладно, я все равно не буду той, кто пол потом вытирает. И не мне соседи снизу предъявлять придут.

Боев опять открутил краны и сунул мою руку под струю.

– Нормально?

– Угу.

Он уселся первым, не снимая трусов, и протянул мне руку. Трикотаж промок и стал почти прозрачным. И я снова уставилась на здоровенную хреновину, что теперь стала видна очень четко.

– Ты хоть прокомментируй как-то, а то я уж не знаю, что и думать, – зафыркал он, чуть приподняв бедра.

– Ты воду решил еще и на стирке сразу сэкономить?

– Залезай, умничаешь.

Я все же сняла его футболку, и осторожно опустилась в воду спиной к нему.

– Я предпочитаю принимать ванну классическим способом. М-м-м-м-м, хорошо то как.

– Так, подобные звуки пока запрещены, – заявил Андрей, обхватывая меня за талию, подтаскивая ближе и роняя себе на грудь.

– Почему?

– Потому что это провоцирует во мне желание послушать, как ты будешь стонать во время секса.

– У тебя что, пунктик какой-то по поводу орущих и стонущих женщин? Хотя с таким размером…

– Что не так с размером?

Мой взгляд упал на сгиб локтя. Следы от уколов.

– Ты врачей вызывал? – тут же напряглась я.

– Выдохни, это Ромка Насонов, он тебя уже смотрел.

– А если он заявит? Такую истерику мне в приемном покое тогда закатил, требуя, чтобы я заявление написала.

– Он думал, что это я тебя так уделал.

– А были прецеденты?

– Бил ли я женщин? Нет. И сразу скажу, чтобы без непоняток между нами: ты мне расскажешь, кто бил тебя. Расскажешь! Вообще без вариантов.

– И что ты сделаешь?

– Что смогу, загадка.

– Ну да. Ни черта ты не сможешь. Разве что сам сгинешь и на меня наведешь.

Тревога растаяла так же мгновенно, как и пришла. Ничего я ему не расскажу. А даже если и могла бы, что он может против Вознесенского и его связей везде и всюду? Ничего. На самом деле, не так уж я и верю, что Дмитрий не найдет меня рано или поздно. Остается надеяться, что поздно, не мальчик он чай, сердечко пошаливает. Или что подыщет другую девочку-вещь. А я пока просто поживу так, как не жила раньше. Пусть и найдет потом, я уже успею.

– Ах, как же горько, что ты совсем в меня не веришь, моя женщина-тайна! – явно паясничая, шлепнул себя по лбу мой спаситель-захватчик. – Кстати, как насчет уже настоящего имени. Я знаю, что ты не Оксана, и ты знаешь, что я знаю.

– Это что, так принципиально?

– Внезапно да. Разве я не заслужил такую малость?

– Почему ты тогда оттолкнул меня?

– Ты о чем?

– Знаешь ведь. О минете.

– Хм… Тему меняешь?

– Интересуюсь.

– Я тебе уже сказал, что не практикую сношений с неживыми партнершами. Есть в этом что-то совсем уж ненормальное, даже для такого озабоченного и всеядного, как я.

– То есть я это делала плохо?