Рыжей рядом не оказалось. Спрыгнув с тюков, я сдернула плащ и, отряхнув его от сена, накинула на плечи. Моей сумки нигде не было видно. Поиски ничего не дали. Мои вещи исчезли. В душе разгорался страх, положив руку на пояс платья, я нащупала мешочек с монетами. Теми, что отложила на самый крайний случай. Там было не более пятидесяти лубов. Быстро спустившись по лестнице, я побежала к стоянке, туда, где вчера вечером возница оставил повозку. Сейчас же ее не было. Покрутившись вокруг, я бросилась к постоялому двору. Меня разбирала паника.

Как быть? Куда идти? Где помощи просить? Как же меня могли забыть?

И ведь мои вещи! Ведь пропало же все, даже книги мои. Влетев в главный зал, я подбежала к стойке, но там никого не оказалось. Я готова была рыдать. Страх расползался внутри, сковывал мысли и давил на грудь.

Что делать?

Вскоре появился и хозяин заведения. Он внимательно окинул меня взглядом.

— Не тебя ли с утречка-то искали? — я закивала, слезы все же предательски сбегали по щекам. — Уехали они. Женщина тут все бегала, во все уголки заглядывала. Где была-то?

Мне было так горько, и страшно, и обидно.

— В конюшне, — выдавила я из себя

— Странно искали там тебя, - рослый мужик поморщился и почесал небритый подбородок — Рыжая деваха ходила.

Вот теперь я окончательно разревелась.

— Ну, чего ты слезами мне тут полы поливаешь?

— Украла, вещи мои, украла!

Мой голос звучал сипло и глухо. Невнятный шепот, но хозяин все расслышал.

— Это рыжая, что ли, обворовала?- сделал он верные выводы.

Я закивала. Вот так, я же с ней едой делилась всю дорогу. Не жалела куска хлеба, а она так со мной поступила. Правильно мне говорили - дура я наивная. Я никак не могла принять этот факт. Как же так можно поступить с тем, кто тебе помощь предложил. Как же так можно – то!?

— Ну не реви, денег-то хоть немного осталось, или совсем обобрала? — я закивала и показала хозяину на свой пояс.

— Ты совсем безголовая? Ты зачем незнакомому показываешь, где у тебя деньги припрятаны? Ты ж не знаешь, зачем я у тебя выспрашиваю. Ох, беда с вами, сопливыми! Нужно вас от мамки сразу мужьям передавать, нельзя вам самостоятельными быть, ибо совсем у вас у девиц ума нет. Ни ума, ни самосохранения! — мужик сурово поглядел на меня. — Едешь куда? За вьюжный перевал? — Я в согласии закачала головой. — Ладно, не реви, через десять минут почтовый обоз отбывает. Лошадки там резвые, к этим дорогам привыкшие. Ближе к вечеру нагоните обоз твой. Много денег Михайло с тебя не возьмет. Там и разберетесь. А пока иди в зал, попей чайку в дорожку. А я за возницей схожу. Беда с вами с молодыми. Все за мужьями гонитесь, древних вам подавай, да и пропадаете же, как есть пропадаете. Иным только на радость. Они до девчонок охочи.

В зале было пусто. Я села за первый же стол. Передо мной тут же поставили кружку чаю. Я была так поглощена своим горем, что даже не заметила, кто ее принес. Пить не хотелось совсем. Меня трясло, руки дрожали. Во рту стоял неприятный ком, а живот крутило. Слезы текли ручьем. Я ведь столько пережила, столько вытерпела, а простое человеческое предательство проглотить не могу. Обида жгла раскаленным железом.

— Вот Михайло забирай попутчицу, она с обоза Дарга. Много с нее не бери, совсем сопливая.

Напротив меня сел мужичек, с добрым заветренным лицом и такими неестественно яркими теплыми ореховыми глазами. В их уголках сеточкой залегли морщинки - смешинки.

— Догоним, – ласково проворчал он, — не переживай, доченька. Дарг мужик опытный. Он гнать не станет. Мы с ним почитай уже полвека на этой дороге. Он знает, что я позади него еду, так что у заставы Бессоновской остановится, чтобы со мной последние новости перетереть. Ну, вставай доченька. Пойдем.

Почтовый обоз Михайло оказался не большим. В глубине повозки виднелись какие-то коробки и обвернутые в ткань тюки. Впереди были запряжены четыре низкие лошадки. Они в нетерпении перебирали копытами и встряхивали роскошными гривами. В повозку возница меня не пустил. Молча, указал на место впереди, рядом с собой. Неуклюже взобравшись, я устроилась поудобнее. Внутри тлел страх, что если не нагоним, как мне дальше без вещей и вообще куда податься?

Нарисованный мною с юного детства красивый образ мира за Туманной стеной откровенно трещал по швам.

Когда-то я перечитала все многочисленные книги о народах севера, все легенды и сказания, все, что было в библиотеки храма Пустынных барханов, а это не мало. Я нарисовала мир, в котором существуют древние роды сильных магов, где царит мир и единство. Где нет нищеты, нет несправедливости, где все сыты и довольны. Я так мечтала стать частью этих земель. А теперь словно пелена спала с глаз. Все о чем я мечтала, к чему стремилась, оказалось ложью. Оказалось лишь грезами и наивным вымыслом ребенка. Я даже представить не могла, что меня может обокрасть и предать девушка, с которой я делила кусок хлеба. Как мне ей теперь в глаза смотреть? Это было очень странное чувство, ведь виновата передо мной она, а стыдно было мне. Стыдно, что я оказалась такой легкой добычей, что оказалась такой наивной и, чего уж таить, откровенной дурой.

Погрузив в обоз кучу коробок и тряпичных мешков, Михайло вскочил на козлы и мы поехали.

Весь путь возница рассказывал мне разные истории из своей жизни. Поведал о деревне своей родной, о семье, о детях. С особой любовью он хвалился внучками. Потом пошли байки о случаях на трактах. Каждую такою историю он начинал словами: «вот помню я лет десять назад» или «был со мной по молодости такой случай». И случаев этих было так много, что казалось, молодость у него была длинная предлинная, ну что ни день, так страшное приключение.

Особенно он пугал меня Иными.

Дескать, появляются те на трактах каждую весну и ищут себе невест, красивых да молодых. Вот кого заприметят, то все, почитай, пропала девка. Бывало и отобьют ее на дороге, так Иные являлись за ней в постоялые дворы и уволакивали посреди ночи. Да еще и так, что никто ничего не слыхал. И все, больше ту девицу никто и не видывал ни живой, ни мертвой.

Я тут же представила себе хвостатого змеелюда, жителя Тумана, и вообразила, как тот карабкается по стене глухой ночью. Картинка как-то не вязалась. Ну, может у них тут какие-то другие Иные. С ногами.

Так практически прошел весь день. Один раз мы останавливались размять ноги, да сбегать в кустики, но после рассказов возницы было как-то боязно от дороги удаляться. А кто его знает, может у них не только по весне, но и осенью Иные сидят по кустам и поджидают неосторожных глупых девиц. Так что по быстренькому сделав все свои дела, я запрыгнула в телегу на лавку и резвые лошадки помчали нас вперед.

На тракте было как-то пусто, за день мы увидели только один отряд, а после того, как свернули на дорогу, ведущую к вардану Бессонов, так вообще никого не встречали.