Я была в числе новых сотрудников, которых пригласили в небольшой ресторанчик вечером на ужин. Нас посадили за один стол, чтобы мы познакомились между собой, позже к нам подсел пожилой немец, как мы узнали, руководитель региона Восточная Европа, в котором мы работали. Ужин за одним столом – это удобная форма сразу познакомиться с новичками и дать напутствие. Немец много говорил о молодых специалистах из России и сравнивал их с тем, что происходит в Европе.

Он говорил о том, как он завидует нам, что мы оказались в России именно сейчас. Да, времена не из легких, но у нас горят глаза и мы, как он выразился, голодные до работы, голодные до новых знаний и нового опыта. У нас нет проблем с мотивацией, нам просто все интересно. Мы в большинстве своем хотим всего и сразу: новых знаний, нового опыта, новых впечатлений, хотим карьеры, стремимся сделать что-то неординарное, хотим заработать больше денег. Как результат личных достижений, хотим купить квартиру, машины, модную одежду.

При этом с грустью описывал европейскую молодежь. Говорил, что в Европе такой молодежи очень мало и, как он считает, все потому, что многое у них уже есть с самого рождения и им просто не к чему стремиться, нечего желать.

Он рассказал о своем сыне, которому родители дали хорошее образование, купили квартиру, машину, модную одежду, а он почему-то не проявляет никакого интереса к жизни. Получается, ему не к чему стремится. Он знает, что до конца дней у него будет крыша над головой, вкусная еда из ресторана и компьютерные игры. Все попытки родителей заставить его пойти работать, применить на деле свое образование или – хорошо – найти себя в другой области – заканчивались ничем. В конце концов сын решил просто покинуть родительский дом, родителям сказал, что будет спасать китов, после чего тихо уехал с друзьями в южную страну. Отец и мать до сих пор не знают, каких китов он там спасает, и у них сильное подозрение, что он с друзьями просто покуривает травку вдали от назойливых «стариков».

Я никогда не задумывалась об этих новых тенденциях. Европейские рынки представлялись мне идеально работающей структурой, у которой можно только учиться и учиться. Но теперь, погрузившись в новые реалии, я вспомнила этот разговор с пожилым немцем, во многом объясняющий то, что я увидела и узнала.

Конечно, коллеги, с которыми я работала здесь, не собирались спасать китов и курить травку, но и в них ощущалась некоторая душевная леность, нежелание узнавать что-то новое, ведь новое может разрушить налаженную и комфортную жизнь. Леность и спокойствие сквозили здесь в каждом движении, в каждом жесте, и мне казалось, что замечала это только я, – еще один парадокс.

Мои европейские коллеги были уверены, что они много и тяжело работают, в их работу постоянно добавляются новые требования, жизнь становится жестче, и им приходится «вкалывать» все больше и больше год от года.

Действительно, все познается в сравнении. У нас – быстрый и агрессивный захват рынков, выстраивание процессов с нуля на новых компаниях, работа в постоянном стрессе, с большой скоростью, ненормированный рабочий день – норма. Про жилье, купленное родителями, и пожизненное обеспечение абсолютное большинство из нас и подумать не могли.

Здесь же новое в ежедневном рутинном процессе – это максимум новый планшет, небольшой апгрейд IT-программы, пара незнакомых строчек в уже привычной форме заказа, две дополнительные полки в соседнем магазине, в который нужно вовремя сделать заказ. Большинство процессов работы внутри компании уже выстроены, рынки поделены, открытие новых магазинов запланировано на годы вперед.

Так выглядит работа на «старом», простроенном рынке, где уже давно все решено, правила игры устоялись и всем комфортно в этом «сладком укладе». Пусть скучновато, пусть рутинно, пусть ощущается небольшой застой, но всем так хочется сохранить свой комфорт.

Мои короткие встречи с генеральными директорами носили особую тональность, они были чем-то схожи с настроением моего незримого «ментора». Было видно, что эти господа также ценят комфорт, как и большинство европейцев, но некая грусть и сожаление сопровождали эту приверженность к комфорту. Директора говорили, что они ждут от сотрудников инициативу, креативное мышление, вздыхали, как им сложно найти хороших работников. Рассказывали, как они скучают об азарте, о свежих идеях, ведь именно свежие идеи двигают бизнес вперед быстрее тех, кто идет рядом. Без идей и инициативы очень тяжело раскачивать сотрудников, трудно мотивировать их двигаться вперед, потому что непонятно, что может вдохновить на новое.

– Хорошие, то есть инициативные и креативные, опытные и организованные – все в одном лице, встречаются здесь редко и стоят дорого, – рассказывали мне. – А те, кто готов работать за небольшое вознаграждение, ничего не знают, их всему нужно учить заново. Ну, а молодежь в большинстве своем просто не хочет работать. Мы в России (по крайней мере в Москве и крупных городах) тоже столкнулись со схожими проблемами, но несколько позже – пожалуй, уже во втором десятилетии XXI века.

Статусный маркетинг

Дни, проведенные с маркетолагами, были похожи во всех трех странах, как будто я переезжала с одной улицы на другую, а не из страны в страну. Мы вместе ходили по магазинам, разглядывали оформление витрин, торговое оборудование, обсуждали организацию работы промоутеров. Такой опыт у нас на рынке уже был, большую часть подходов в торговом маркетинге мы быстро переняли у иностранных производителей, уже внедрили у себя и даже начинали придумывать что-то свое.

Меня больше интересовали общие подходы: cтратегическое планирование, планирование рекламных кампаний, маркетинговые исследования, прогнозирование спроса и прибыли. То, в чем у нас на рынке пока не было большого опыта. Выяснилось, что решение большей части таких вопросов представительства предпочитали отдавать вовне, профессиональным маркетинговым и коммуникационным агентствам, причем не всегда европейским.

– Каждый должен заниматься своим делом. Мы координируем работу подрядчиков, каждый из которых – специалист в своем направлении.

«Как все просто! – думала я. – Главное – найти подрядчиков и быть хорошим координатором! А я-то полагала, что сама должна стать таким “многостаночником”, ведь именно этого ждали от меня, да и от других маркетологов мои работодатели. Похоже, вернувшись, нужно будет искать какой-то свой подход».

Неожиданное в европейском маркетинге все-таки раскрылось для меня, но не сразу. Напоследок одна из коллег поделилась со мной большим количеством таблиц, с которыми она ежедневно работала. Там были планы на три-пять лет для товарных категорий, планы на два-три