Нахалка упрямо не выпускает его изо рта, пытаясь прокусить уже на полном серьезе. Ага, зубы только не сломай. — Ты гораздо милее в таком виде. Не против, если я попрошу так все и оставить?

— Сестры будут сильно удивлены, — бормочет та. — Но ради тебя, мой Истинный ашикаби, я согласна на все!

В этот самый момент дверка спаленки открывается.

— Ара-ара! — слышу знакомый и слегка пьяненький голосок. — Ричард! Разве я не гов-ворила про разврат? Н-никак-кого разврата б-без меня!

— Мия, что ты⁈ — восклицаю я, лежа на полу, на обломках кровати, покрытый как своими собственными жидкостями, так и заляпанный любовными соками игривой кошечки. — Мы еще даже не начинали!

— И-ак! — заваливаясь к нам, говорит нежданная гостья. Сделав пару шагов, она спотыкается об один из обломков и неловко заваливается на меня. Карасуба едва успевает откатиться в сторону, чтобы не быть придавленной ею. Ловлю девушку, пытаясь понять — действительно ли она так пьяна, или же желает ввести нас в заблуждение?

Но нет, судя по многочисленным признакам, бывшая хозяйка уничтоженной гостиницы, а теперь просто одна из моих подруг, пьяна в хлам. Даже не сомневаюсь в причинах столь быстрого и мощного ужрякивания. Жила себе Мия спокойно двадцать лет, сдавала номера, а тут за несколько дней все изменилось: гостиницу снесли, дома лишили, окрылили. Есть над чем горевать.

— А ты п-противный! — тыкает в меня пальчиком Мия. — Нехороший мальчик! Ты п-почему меня сраз-зу не окрылил⁈

— Эт когда⁈ — вылупляюсь на нее.

— Ищ-що там! В гос-ти-ни-тсе! — тщательно выговаривая слова, заявляет она. — Я ж-же видела, как ты на миня глаз полж-жил!

Ага, я, значит, еще и виноват, что сразу не окрутил злобную домовладелицу, от одного вида которой становилось неуютно. А если вспомнить ее преследования меня в ванной…

— Что же, — говорю, приобнимая девушку. — Зато теперь между нами нет никаких препятствий, и мы можем…

— У-ти какая киса! — алкашка замечает лежащую рядом в полубессознательном состоянии хвостатую сестренку. — Чой-то я не помню такой внеш-шности у наших… КАРАСУБА?!!

Мия вмиг трезвеет, вскакивая от изумления.

— К-к-ка это? — лепечет она. — П-почему⁈ З-зубы⁈ Уши⁈ Хвост!!!

Хвостище у Карасубы действительно большой и пушистый в цвет ее серебристых волос.

— Эт-то точно ты, сестра? — осторожно наклоняясь спрашивает Мия. Она дотрагивается до ее обнаженного плеча и озадаченно смотрит на свою ладошку. — Что это за слизь? Сниф-сниф…Пахнет… кальмаром?

— Это его сперма, сестренка, — смеется, потягиваясь кошка, приподнимая пышный зад. У меня аж снова встает от такого зрелища. — Ох, Ричард, ты ж меня всю залил, негодник! Как мне теперь до ванны добраться? Сил нету!

— Это… это… — лепечет пьянчужка, вмиг растеряв боевой пыл. — Я это… в другой раз зайду?

— Ну уж нет!

Карасуба в один момент оказывается у двери, загораживая ее своим телом и нехорошо улыбаясь. С ее тела медленно стекают капли семени, а из промежности все еще вытекает неплохая струя. Мия завороженно пялится на это, забыв, о чем только что говорила.

— Нельзя упускать такой шанс трахнуть мою несговорчивую сестричку, верно, мой ашикаби? — скалится ушастая. — Будь так любезен, сделай с ней то же самое, что и со мной, можно даже пожестче! Она уже десять лет как не дает до себя дотрагиваться мужикам, если не ошибаюсь…

— Двенадцать! — бормочет краснеющая Мия. — Через месяц будет ровно двенадцать лет со дня смерти моего…

— Тем более! — перебивает ее моя неугомонная ушастая Секирей. Она телепортируется от двери к подруге, без лишних слов сдергивая с нее модное ципао. Как выясняется, нижнего белья на Мии нету. — Ричард⁈

— Уже! — подхватываю на руки охнувшую девушку, чувствуя необычайный прилив сил. — Ванная комната сразу слева от сцены.

— Спасибо! — заворачиваясь в простынку, благодарит кошка, захлопывая за собой дверку. Мия дрожит в моих объятиях, но, собравшись с мыслями, решительно поднимает на меня глаза.

— Ричи, — шепчет она, ласково обнимая меня. — Будь со мной нежен… Это первый раз за столько времени… Боюсь, я отвыкла…

Глава 7

Секс и ничего лишнего!

Она шепчет что-то еще, а я уже лихорадочно перебираю в голове план нашего этажа. Трахаться в раздолбанной комнатушке с такой яростной кошкой, как Карасуба еще куда ни шло, но снимать вишенку Мии нужно только… Ага, знаю где!

— Закрой глаза, — прошу ее. Девушка послушно зажмуривается, слегка приоткрывая ротик. Черт, как же это эротично выглядит! Подхватываю ее на руки, ограждая аурным щитом и на ускорении пробегаю через комнату, мельком бросаю взгляд на веселящихся Секирей. Они уже танцуют под ритмичную музыку полуголыми на барной стойке, на сцене, даже раскачиваются сидя и лежа на пуфиках. Казехана орудует в баре, Мусуби уже лежит в отключке в обнимку с нашей темнокожей эльфийкой. Аккуратно прикрываю за собой дверь, покидая номер и мчусь в самый крайний, который…ага, так и есть.

Внутри пусто несмотря на то, что он также богато заставлен, как и предыдущие, хотя порядком меньше по размерам. Щелкаю выключателем ночника, ставя Мию на пол и легко, почти невесомо касаюсь ее губ. Для нее не прошло и секунды, поэтому девушка тут же отвечает, думая, что все еще находится внутри той комнатки. От нее приятно пахнет вишней. Чувствую, как напряжены ее сосочки, буравящие мою грудь. Дыньки Мии, конечно, уступают размерам большинства соплеменниц, но тоже очень красивые. По крайней мере, я пока не заметил, чтобы хоть у какой-нибудь инопланетянки была некрасивая или отвисшая грудь, вне зависимости от фигуры и рода занятий. Как им это удается — за счет генетики или духовной магии, из которой состоит их оружие, мне пока неизвестно.

В отличие от меня Мия уже успела принять душ, благо свободных ванных комнат тут с избытком, несмотря на огромное количество желающих побарахтаться в горячей воде. По жутким рассказам бывших подопытных, в лабораториях, где над ними проводили различного рода испытания, во-первых, не было никакого уединения, во-вторых, в душе текла холодная, изредка еле теплая вода. Но, скорее всего, это не было задумано умышленно — само здание лаборатории постоянно достраивалось на протяжении целых двадцати лет, поэтому постоянные перебои с электричеством и горячей водой вошли в норму для всех без исключения.