малышку, — я вспоминал события двухмесячной давности и ни капли не жалел о трёх трупах на своём счету. — Мне удалось отбить кошечку у живодёров.

Игнат молчал довольно долго, обдумывая полученную информацию. Кровник, всю жизнь посвятивший расчленению тварей и сбору уникальных ингредиентов с изнанки, был сбит с толку, но выводы делать умел.

— А много их таких? Просто… как определить: тварь перед тобой или разумное существо? Ребята же ходят на промысел… Вдруг?..

Было видно, что Игнат проникся проблемой, причём решающим фактором стала именно история про Имяул.

— Не знаю, — не стал я врать кровнику, — пока по глазам только, наверное, но я надеюсь узнать о них больше.

* * *

Путь к шаману обычно занимал два полных дня. Первый день предстояло идти на собачьей упряжке между скалистых отрогов, прикрывающих собой узкое ущелье. Здесь обычно тренировалась Кирана. Охотница часто представляла себе, что ущелье когда-то было руслом огромной реки, но потом что-то изменилось, и пришёл вечный холод. Массивы льда возвышались на сто, а местами и на двести метров вверх. Внутри охотники прорубили ходы и пещеры, куда уходили укрываться жители в случаи высокоранговых прорывов.

Таковых на памяти Кираны не случалось, но старая Нарва однажды рассказывала, как у них случился прорыв шестого уровня. К ним пожаловала странная прямоходящая ящерица с крыльями. Холод ей очень не понравился, и тварь смела с лица земли поселение, будто его никогда там и не было. Жителей спасло только то, что они ушли в ледяные лабиринты. Сама же ящерица, не найдя пищи, просто ушла обратно в прорыв, посчитав местный мир неподходящим для жизни и тем более для смерти.

Правда, был шанс, что умереть здесь у неё бы не вышло, ведь магический фон поблизости от их поселения и так был повышен, но близ Ледяных пустошей возрастал многократно. Будто там было что-то, фонящее магией на многие километры вокруг. Самые сильные из охотников пробовали отыскать это место, но бесполезно. Многие просто не возвращались.

Шаман же был единственным живым существом, способным выдерживать постоянное влияние здешней магии, и то, он проживал лишь на границе магической аномалии, не углубляясь в неё.

— А кто он, этот шаман? — Кирана беседовала с матерью. Та ехала в санях, в то время как девушка стояла на полозьях. Было удивительно тихо, лишь скрип саней по снегу нарушал тишину северной ночи. Вечная ночь, сменяющаяся сумерками, лишь когда на небе проступала Река Времени. Она мерцала зелёными, фиолетовыми и красными огнями, указывая путь к перерождению заблудшим душам. Невероятно красивое зрелище.

— Никто не знает, — Нарва зябко подтянула медвежью шкуру к груди. Охотница машинально отметила этот жест. Мать старела, кровь уже не грела её тело, и морозы всё ближе подбирались к горячему источнику жизни любого человека. — Ходили легенды, что он появился из одного из прорывов, но не успел уйти обратно. С тех пор он бродит по окрестностям аномалии и проверяет все открывшиеся червоточины в поисках дороги домой.

Кирана глубоко задумалась. Последние пять лет она охотилась, всё ближе и ближе подбираясь к магической аномалии. Прорывы вокруг неё открывались регулярно, нужно было лишь выбрать подходящую по силе добычу. Холод и безжизненность их мира служили своеобразной защитой от тварей, но не раз и не два Кирана с сожалением уходила из прорывов, где светило солнце, зеленели трава и деревья, журчала вода. Всё это было так не похоже на их родной мир, что охотница понимала, почему шаман ищет путь домой.

По сути, весь их жизненный уклад строился на прорывах. Они охотились на тварей ради пропитания, самые отчаянные охотники умудрялись добывать из червоточин съедобную растительную пищу. Если бы прорывы прекратились по какой-либо причине, их поселение и несколько соседних просто не выжили бы.

— Если он такой сильный, что выдерживает близость Пустошей, то почему ни разу не участвовал в Дикой охоте?

— Потому что по-настоящему сильному человеку нет нужды доказывать свою силу, — философски отреагировала Нарва и потянулась к бурдюку с горячим питьём, висевшему на поясе. Сделав несколько глубоких глотков, она утёрла губы тыльной стороной ладони и закрыла глаза. Кирана с тревогой посмотрела на мать. Над верхней губой у той выступили бисеринки пота, вкупе со слабостью и ознобом это могло означать только одно, Нарва заболела.

* * *

Когда я собирался в сокровищницу, то не думал, что выйду оттуда чуть больше, чем через сутки с полным сумбуром в голове. На фоне рукописей деда, оставленных в специальном отделе, действующие и старинные артефакты отошли на второй план. Оказывается, весь род Комариных в той или иной мере интересовался доставшимися им в собственность землями. В ход шли легенды, исторические справки из архивов, собственные исследования, но полученная информация сильно расходилась с общепринятыми источниками. Причём настолько, что однажды деду прозрачно намекнули, что не стоит продолжать подобные исследования.

Если вкратце, то раньше это место считалось проклятым, гиблым. Как только его не называли. Энергия смерти из него била ключом, чем, по предположениям деда, истончала грань мира и привлекала прорывы изнанки. Причём дед носом рыл землю, но тонких мест на нашей земле так и не обнаружил. Затем он пытался установить закономерность между появлением прорывов и всплесками некротической энергии. Даже приглашал детей бога Шакала из Египта. Те как раз-таки ему смогли рассчитать примерную площадь земель, накрытых веером посмертных перекрёстных проклятий. Причём проклятия несли в себе разные функционал: часть имела сдерживающий характер, часть рассеивала энергию в пространстве, а ещё часть маскировала местность. Но кого бы ни приглашал дед, все маги сходились во мнении, что снять проклятия не под силу никому из наших современников. Уровень дара создателей был на порядок выше, иногда даже звучали шёпотом слова о «божественной природе» проклятий.

Род Шакала смог указать на места закрепления проклятий. Здесь прилагалась весьма детальная схема расположения узлов концентрации и перераспределения энергии, позволяющая собирать силу извне и подпитывать конструкцию тысячелетиями. Для понимания деда это была полная абракадабра, для меня же вырисовывалась матрица такой сложности, которую должен был накладывать либо маг запредельного уровня даже по меркам моего прошлого мира, либо бог. Сам я понимал из этой матрицы от силы шесть уровней, а их там должно было быть раз в пять больше. И под пониманием я подразумевал исключительно улавливание неких закономерностей, никак не рун или их комбинаций.

Кстати, сами дети Шакала тоже не смогли воспроизвести схему в полном объёме, честно визуализировав семь уровней и добавив приписку, что на дальнейшую работу получен божественный запрет.

Но по этой схеме дед инициировал раскопки на наших землях. Кто-то из его армейских хороших друзей с даром мага земли взялся помочь товарищу. Эта история была