— Похоже?

— Более вытянутые, — уточняет Сэди, заглядывая ему через плечо. — Бусинки из стекла, и горный хрусталь между ними.

— Бусинки более вытянутые, — твержу я как попугай, — а между ними — горный хрусталь.

— Понял. — Марк стирает нарисованное и тут же набрасывает более вытянутые бусины. — Такие?

Я жду комментариев Сэди. Взгляд ее прикован к бумаге.

— И стрекоза, — мурлычет она. — Не забудь про стрекозу.

В течение пяти минут Марк рисует, стирает, снова рисует, а я озвучиваю пожелания Сэди.

— Это оно! — Глаза Сэди восторженно сверкают. — Мое ожерелье!

— Великолепно, — хвалю я Марка. — Просто один в один.

Мы любуемся рисунком.

— Красивое, — хвалит ожерелье Марк. — И необычное. Не пойму, что оно мне напоминает. — Он напряженно изучает рисунок, потом отрицательно качает головой: — Не могу вспомнить. — Взглянув на часы, добавляет: — Прости, но мне пора.

— Конечно, — спохватываюсь я. — Спасибо тебе огромное.

Он уходит, а я продолжаю изучать нарисованное ожерелье. Должна признать, оно очень эффектно. Длинные ряды бусинок и большая оригинальная подвеска в форме стрекозы, усеянная горным хрусталем.

— Значит, вот что мы ищем.

— Да! — Сэди явно воодушевлена. — Именно его. С чего начнем?

— Ты что, издеваешься? — Я беру куртку и встаю. — Самое время. Лично я домой, пропущу стаканчик вина. А потом съем куриную корму с нааном.[4]Это такая новомодная еда, — объясняю я, поймав ее недоуменный взгляд. — И сразу в кроватку.

— А мне что делать? — теряется Сэди.

— Понятия не имею!

Я выскакиваю на улицу. Такси как раз высаживает пожилую пару рядом с полицейским участком, и я устремляюсь вперед с криком:

— Такси! Довезете меня до Килбурна?

Усаживаюсь в машину, расправляю рисунок и пытаюсь представить ожерелье. Бусинки, по словам Сэди, бледно-желтые, палевые. Горный хрусталь даже на рисунке переливается всеми гранями. В реальности украшение должно производить сильное впечатление. Да и стоит, должно быть, прилично.

Да, найти его было бы большой удачей.

Но я тут же одергиваю себя. А может, оно вообще не существует. А если и существует, то велики ли шансы найти ожерелье, ведь оно могло потеряться, сломаться, да просто исчезнуть. Три миллиона к одному. Если не три миллиарда.

Складываю рисунок, прячу поглубже в сумку и откидываюсь на сиденье. Не знаю, что там делает Сэди, да мне и неинтересно. Не обращая внимания на непрерывно вибрирующий мобильник, я отключаюсь. Ну и денек.

На следующий день лишь рисунок ожерелья напоминал мне о произошедшем. Сэди исчезла, растворилась точно сон. В девять тридцать я уже сидела за своим рабочим столом, потягивала кофе и изучала рисунок. Что за бес вселился в меня вчера? Видно, мозги расплавились от напряжения. Ожерелье, девушка с пронзительными завываниями… Впервые я поняла своих родителей. Я бы тоже волновалась за такую дочку.

— Привет. — Наша секретарша Кейт открывает дверь и спотыкается о кучу папок, которые я положила на пол, когда доставала молоко из холодильника.

У нас не самый просторный офис в мире.

— Ну как прошли похороны? — Кейт нависает над ксероксом, пытаясь дотянуться до крючка и повесить плащ.

— Не так чтобы очень. По правде говоря, все закончилось в полицейском участке. Со мной случилось что-то вроде нервного припадка.

— Господи! — пугается Кейт. — Как ты сейчас?

— Нормально. По крайней мере, я на это надеюсь… — Надо собраться с силами. Я поспешно складываю набросок, бросаю его в сумку и застегиваю ее.

— Я подозревала что-то подобное, — замечает Кейт, стягивая светлые волосы на затылке в хвост. — Твой папа звонил вчера днем и интересовался, не была ли ты слишком взвинченной в последнее время.

Я бросаю на нее тревожный взгляд:

— Надеюсь, ты ничего не сказала про отъезд Натали?

— Нет! Разумеется, нет. — Кейт в курсе, что следует говорить родителям, а о чем лучше умолчать.

— В любом случае, — подбадриваю себя я, — ничего страшного не случилось. Все хорошо. Кто-нибудь звонил?

— Да. — Кейт деловито тянется за записной книжкой. — Ширин вчера оборвала все телефоны. Обещала перезвонить сегодня.

— Отлично!

Ширин — это единственное светлое пятно в работе «L&N — подбор суперперсонала». Мы недавно подобрали ей должность операционного директора компьютерной фирмы «Макросант». Она должна выйти на работу на следующей неделе. Надеюсь, она звонила, чтоб поблагодарить нас.

— Кто-то еще? — спрашиваю я, но тут раздается звонок.

Кейт смотрит на высветившийся номер, и ее глаза расширяются.

— Да, кстати… — торопливо добавляет она, — Джанет из «Леонидас Спортс» хотела узнать, как продвигаются поиски. Собиралась перезвонить в девять утра. Вот и она.

Видя мое вытянувшееся лицо, она предлагает:

— Хочешь, чтобы я ответила?

Нет, я хочу провалиться в тартарары.

— Э-э-э… да… лучше ты.

Нервы мои на пределе, в животе урчит. «Леонидас Спортс» — наш главный клиент. По всей Великобритании разбросаны их магазины спортивного инвентаря, и мы обещали подобрать им директора по маркетингу.

Точнее говоря, Натали обещала.

— Соединяю, — произносит Кейт голосом образцовой секретарши, и через секунду телефон у меня на столе начинает звонить.

Я осуждающе гляжу на Кейт и поднимаю трубку.

— Джанет! — восклицаю я с энтузиазмом. — Рада вас слышать. Как раз собиралась вам звонить.

— Привет, Лара. — Какой же у этой Джанет Грэйди хриплый голос. — Хочу узнать, что там с нашими поисками. Натали рядом?

Я никогда не видела Джанет Грэйди. Думаю, это усатая гренадерша ростом под два метра. Когда мы говорили первый раз, она охарактеризовала команду «Леонидас Спортс» как «расчетливых и упертых игроков с мертвой хваткой». С тех пор они внушают мне ужас.

— А как же! — Я накручиваю телефонный провод на палец. — Но она… м-м-м… неважно себя чувствует.

Я придерживаюсь этой версии с тех самых пор, как Натали затерялась на пляжах Гоа. К счастью, достаточно обронить «она была в Индии», как все пускаются в воспоминания о собственных ужасных заболеваниях, подхваченных в экзотических странах, и больше не задают никаких вопросов.

— Мы движемся семимильными шагами, — продолжаю я. — Успехи потрясающие. Как раз сейчас мы обрабатываем длинный список очень сильных кандидатов. Отбираем для вас самых лучших. С самой мертвой хваткой.