Конечно, так работают не по всем вакансиям, а по самым низкооплачиваемым, но, судя по статистике фирмы, именно по таким Кудряшов и специализировался: расчистка территории от строительного и сезонного мусора, разгрузка-погрузка на железнодорожной платформе, демонтаж ветхих конструкций, и все в этом духе. В офисе Кудряшов появлялся лишь однажды, когда подписывал оригинал договора и заявление о переводе заработной платы на карту. Естественно, никто из сотрудников отдела кадров его не запомнил.

Получив эти сведения, Гуров не отчаялся. Он выписал адреса всех мест, где успел поработать Кудряшов, благо таковых оказалось не так уж много, и занялся их обходом. Увы, здесь его тоже ожидала неудача. Куда бы он ни приехал, вспомнить, кто такой Кудряшов, и то не каждый работодатель смог, а уж рассказать о нем что-то более-менее личное, и подавно. Пришлось затею оставить.

Тогда Лев решил обойти все магазины, расположенные возле дома Кудряшова, в надежде, что тот свел знакомство с кем-то из продавцов или грузчиков. Он ходил из магазина в магазин, предъявлял фото Кудряшова, давал словесное описание, но неизменно получал один и тот же ответ: в их магазине данный покупатель если и появлялся, то только от случая к случаю, постоянным клиентом его не признал ни один продавец. В нескольких магазинах Лев даже записи с камер видеонаблюдения скопировал и переслал в Управление техникам, чтобы получить стопроцентно точный ответ – нет ли среди покупателей убитого Кудряшова. Технический отдел работу провел и резюмировал: на записях Кудряшова нет.

В документах по купле-продаже предыдущим адресом регистрации Кудряшова значилось селение Хабаз в Кабардино-Балкарии. Поселок в полторы тысячи душ, в семидесяти пяти километрах от Нальчика. Гуров обратился к коллегам из Нальчика с просьбой помочь найти хоть кого-то, кто знаком с убитым. Через сутки пришел ответ, что в селении Хабаз Кудряшов имел регистрацию, но сам там не проживал. В доме, где он был зарегистрирован, других жильцов нет, дом принадлежит давно умершему жителю, и в права наследства после его смерти никто не вступал.

К девяти часам вечера третьего дня Гуров окончательно выдохся. Он сидел в выделенном ему кабинете Одинцовского отдела полиции и в очередной раз перебирал все пункты расследования. Картина складывалась вполне определенная: труп есть, а личности, как таковой, нет. Ни друзей, ни родных, никаких социальных связей. Почему? Потому что при жизни он сам отгородился от людей, выбрал себе такой вид заработка, при котором даже коллег не заведешь? Своего рода маргинал, предпочитающий жить в одиночку. Но тогда кому понадобилось его убивать? Наследников на квартиру нет, сбережений нет, собутыльников, которые в пьяном угаре могли бы совершить расправу, и то нет.

И все же кто-то его убил. Не прирезал кухонным ножом, не кирпичом голову пробил, не задушил шнурком от ботинка, а застрелил из пистолета, причем не забыв произвести контрольный выстрел, чтобы наверняка. По всем признакам – работа наемного убийцы, только вот вопрос: кому понадобилось нанимать киллера для расправы с нищим разнорабочим? Или это имитация? Такую версию выдвинул лейтенант Федосов еще тогда, когда провалилась версия с командировками. Пожалуй, Лев мог бы согласиться с мнением Федосова. Многое в общей картине преступления вызывало ощущение грандиозного спектакля, только вот в чем его сущность, уловить пока невозможно. Он склонялся к мнению, что убитый Кудряшов при жизни задумал какую-то аферу, и все: документы, квартира в бараке, потрепанная одежда и низкооплачиваемая работа, не что иное, как способ маскировки. Эта мысль сверлила мозг не находя выхода. Что скрывал покойник? От кого скрывался? Кто он на самом деле, этот Кудряшов, и где искать концы?

Телефон Гурова зазвонил как раз в тот момент, когда он решил, что пора собираться домой.

– Привет, отшельник! – раздался в трубке бодрый голос полковника Крячко. – Как тебе служится на чужой земле? По родной Петровке не скучаешь?

– Заскучаешь тут, – вздохнув, ответил Лев. – У меня здесь человек-призрак, и его убили. С такой вводной не до скуки.

– Что так? Личность не можешь установить? – спросил Крячко. Они с другом не созванивались с того момента, как генерал выслал Гурова в Одинцово, так что детали порученного ему дела Крячко были неизвестны.

– Если бы так. У меня паспорт на руках, идентификация пройдена, место работы убитого найдено, а что он за человек, с кем общался, кого любил, кого ненавидел – никаких данных.

– Хорошее дело. Может, плохо искал?

– Искал так, как золотодобытчики золото не ищут, – ответил Лев и вкратце рассказал о том, какие меры предпринял для поиска данных о покойном.

– Ну, тогда так генералу и скажи: все возможности исчерпал, – посоветовал Стас. – Он побузит да отпустит тебя с миром. В конце концов, не велика «шишка» твой разнорабочий.

– Он-то не «шишка», а вот представители мэрии и прессы – те «шишки» еще какие. Они мне прохода не дают, трижды в день перед ними отчитываюсь. Впору хоть личного секретаря по связям с общественностью заводить.

– Ничего, ты доложи, а генерал что-нибудь придумает. Он у нас мужик головастый, поймет, что «глушняк», и найдет другой выход, вместо того чтобы лучшего опера на бытовухе держать.

– Вся проблема в том, что я уже совсем не уверен, что убийство Кудряшова – обычная бытовуха, – заявил вдруг Гуров. – Сдается мне, дело это и правда не такое простое, как может показаться с первого взгляда.

– Началось! – протянул Крячко. – Вот что ты за человек, Лева? Куда ни сунешься, все у тебя сложно и необычно.

– Так я разве виноват? Ты сам посуди, кто станет нанимать профессионала для того, чтобы убрать пешку?

– А ты уверен, что здесь работал профессионал?

– Не уверен, но возможность такую не исключаю.

– Что нужно сделать, чтобы ее исключить?

– Думаю, помогла бы беседа с Димариком. Это свидетель из дома убитого, только он в неадеквате.

– В каком смысле? Умалишенный, что ли?

– Нет, просто запойный. Не просыхает неделями. Сейчас как раз такой запой. Я три дня подряд к нему по два раза на день приезжаю. Он дверь открыть не в состоянии. Голос подает, вроде как жив, а до двери доползти не может.

– Так чего же ты ждешь? – удивился Крячко. – Бери штатного медика, вези к своему Димарику, ломай дверь и начинай реанимацию.

– Сам знаешь, что это незаконно. Вломиться в его квартиру и начать оказывать медицинскую помощь медики могут только с заявления родственников.

– Или соседей. Найди сговорчивого соседа, пусть позвонит, подаст сигнал, что сосед в квартире вроде как о помощи просил, мол, помогите, умираю. Этого будет достаточно.

– Может, действительно придется, вряд ли он скоро сам проспится. Девица с верхнего этажа сказала, что родственник, снабжающий его алкоголем, приезжал как раз перед моим появлением. Значит, пойла Димарику дней на десять хватит. Три дня он уже пьет, осталось семь.

– Да за семь дней бездействия тебя пресса во главе с мэром живьем съедят! – воскликнул Стас. – А что ты будешь делать, если он от своего пойла крякнет раньше, чем выйдет из запоя?