Секунда промедления, и я задрал морду кверху, принюхиваясь к воздуху. Лассары. Целый отряд.

Они вычислили нас и атаковали лагерь. До рассвета еще часа три. Против стрел я бессилен. А в одиночку не справлюсь с целой толпой. Плевать. Я перегрызу половину из них. А может, и всех, если повезет. Тем, кто не боится смерти, везет почти всегда.

Проклятье, Дали ушла в разведку и вернется нескоро. Со стороны лагеря раздавались крики. Начался пожар. Череда стрел взметнулась еще раз, и я бросился в сторону отряда лассаров. Разметая снег лапами, прижимаясь ниже, чтоб меня не было видно. Мелкому засранцу, который удрал от меня, повезло. Его белая шерсть незаметна на снегу. Разделаюсь с ублюдками-лассарами и пойду по твоему следу, малыш. Никто не смеет плодиться на моей территории просто так. Я хозяин этих мест. Все земли принадлежат моему волку. Он — альфа, а Дали — бета. Все остальные должны испросить нашего позволения ступить на эту землю.

А вот и трусливые твари. Обосновались на пригорке, замаскировавшись ветками хвои, в белых латах и кольчугах, с белыми плащами. Разведка Лассара, посланная уничтожить тех, кто прорвался через плотину. Они уже знают, как нас много…

Я крался к ним сзади, не торопясь, прикидывая, скольких смогу убить сразу и со сколькими придется сразиться. Обычно срабатывал эффект неожиданности, и, завидев такую страшную тварь, как я, люди бросались прочь с дикими криками. Но в этот раз я не мог никого отпустить. Маагар не должен знать численность войска, прорвавшегося на сторону Лассара.

Я напал, когда лучники подняли свои стрелы вверх в ночное небо, натянув тетиву. Дикий вопль боли и смерти разлетелся эхом по всему лесу. И начался Хаос. Пиршество моего волка. Одичавшего, злого, голодного. Он набросился на противника, кромсая на куски, раздирая без жалости, без страха. Многие кинулись врассыпную, побросав арбалеты. Остальные корчились от рваных ран, а я позволил волку наслаждаться победой, позволил бесчинствовать и пировать.

Человека там больше не было. Он закрыл глаза и уснул. Ему было плевать, что творит его вторая ипостась… он лишь наслаждался воплями агонии и дикой боли. Он догонял каждого, кто успел унести ноги, настигал и безжалостно загрызал, не давая никому выйти из леса.

Нажравшись всласть, волк бросился к своему лагерю. Я чувствовал запах зверя и металлический привкус крови. Мы были сытыми и удовлетворенными страшной расправой.

Пожар в лагере потушили, валласары стремительно собирали лагерь, складывали шатры, сворачивали подстилки и навьючивали лошадей. Правильно. Надо уходить. И они знают куда… Я приду позже, когда волк последует за луной. Здесь справятся и без меня.

В эту секунду ощутил, как в плечо словно впилась чья-то пасть. Болью пронзило все тело. Завоняло паленной шерстью. Горящая стрела. Кто-то пустил ее в меня. Обернулся, чувствуя, как наливаются кровью глаза, как раскрывается в оскале пасть… хочу прыгнуть и не могу. Меня постепенно парализовывает. Мои задние лапы перестают меня слушаться. А передние как будто вросли в землю. Морда тяжело опускается к груди. Я вот-вот упаду. Чьи-то ноги приближаются ко мне. В руках человека сверкает лезвие меча… если отрубит голову Гайлару… тот умрет, и я вместе с ним.

Стрела была смазана ядом. Не человеческим. Ядом… иного происхождения. Ядом со снотворным. Меня шатало, и я вот-вот завалюсь на бок. Рука человека приподнималась очень медленно, сейчас она рухнет вниз и все… И настанет конец всему. На его лице белая маска. Она напоминает череп, сквозь прорези мне видно глаза… Они белесые и пустые.

Сейчас я почувствую последний удар меча в своей жизни. Но вместо этого увидел, как что-то метнулось на человека, чья-то тень промелькнула в прыжке, с диким воем убийца упал в снег, а я погрузился в темноту.

* * *

Глаза открыл возле ручья, прикрытый хвойными ветками, а рядом моя одежда сложена. Приподнялся и скривился от боли. Плечо не просто болело, а огнем горело, как будто в пасти у самого Саанана побывало, и тот оставил в ране свою слюну ядовитую. Стрелу кто-то сломал. А потом вырезал наконечник. Из-под повязки, умело наложенной на предплечье, разило какой-то невыносимой вонью. Мне смазали рану.

Обернулся то в одну, то в другую сторону. В голове все еще мутно, а во рту привкус горечи, как отравился чем-то или гнилого мяса отведал. Облизал губы — тоже горчит. Не иначе как отпаивали чем-то.

Быстро оделся и снова осмотрелся по сторонам. Следов нет. Все следы снегом запорошило. Волк бы отыскал, но не человек.

Меня кто-то спас… кто-то иной. Я поспешил в сторону ущелья, где должны были разбить новый лагерь. Мне нужен отряд, чтобы обыскать местность и понять, что здесь происходит. А еще я хочу найти второго волка… но теперь придется ждать до следующей луны.

Наклонился, чтобы поднять шкуру и накинуть на плечи, и нахмурился, увидев в снегу бронзовую ладанку с иероглифами.

— Баорды?

Сдавил ладанку пальцами. А ведь я им дал возможность и время уйти подальше. Но они все еще ошиваются здесь.

В лагерь не пошел… пошел искать баордов. Сивар должна знать, что за саананское зелье было на наконечнике стрелы и кто меня спас, дав противоядие. И что здесь делали ее твари. Почему не ушли за овраг, как было обговорено. Не пересекаться с валласарами и не мешать охоте. Мир существует, пока звери держат дистанцию.

— Что это?

Огромный, патлатый, черноволосый воин с железной маской на лице бросил на грязный, обставленный склянками стол ладанку Рона. Она покатилась по столешнице, сверкая ярко-зелеными иероглифами в бликах от пламени костра, разведенного внутри пещеры. Стало страшно. Что теперь будет?

— Ты не с миром пришшшел. — напряжение БабЫ чувствуется даже в воздухе. Она меняется с чужаками. Становится закрытой панцирем, ее голос шипит и вытягивается. С ним… с Рони, она не такая. Но этого жуткого, черного она боится. И это не просто страх. Это суеверный ужас, и в то же время некое поклонение силе этого страшного человека. Баорды никого не боятся. Они сами исчадия саананские. Но не в этот раз. Не с ним.

Мадора отвернулась, делая вид, что не заметила ладанку. Ее трясущиеся руки переливали какую-то отвратительную желтую жидкость из склянки в склянку. А маленький, чумазый Рон выглядывал из-за мешковины, стараясь ничем себя не выдать. Но БабА знала, что он здесь. Она всегда и все знала. Ведь она — Видящая Тени. Она жрица Бао. И только ему можно было называть ее БабАААА.

Как этот человек смог его найти? Как выхватил следы, ведь Рон их умело запутал, и когда волк растворился в туманном рассвете, баордский мальчишка долго плутал по лесу и лишь потом пришел в лагерь. Так его учила Баба. Не вести чужаков в деревню.

— Мир теперь снится только мертвецам, которые в него верили.

— Что тебе надо, Рррррейн?

— Осмелела так, что имя мое произносишь? Соскучилась по клетке, старая?

Узкие глаза сверкнули зеленым фосфором, и мальчишка напрягся. Да, чужак пришел не с миром. И он… не человек. Он тот самый Черный Волк. Баба об этом знает. Вокруг него красный туман, окружает радужными кольцами. Голубая аура Сивар растворяется в этом красном, слабеет, скукоживается. Сгреб со стола ладанку Рона и ткнул Бабе в лицо.