Арнольд Тойнби прожил жизнь высокопоставленного чиновника Лондонской школы экономики, а с 1929 по 1955 годы – директора Королевского института международных отношений. Свою цивилизационную теорию он разрабатывал в свободное от служебных обязанностей время.

Лев Николаевич Гумилев, даже когда не сидел в лагере, занимал очень скромное положение в обществе. Свою первую и последнюю квартиру он получил буквально за 2 года до смерти.

Общее у всех этих трех ученых эпохального масштаба – то, что все они не имели к официальной науке почти никакого отношения. Скорее они находились в постоянных конфликтных отношениях

1) софициальными институтами науки;

2) с 80 % уважаемых коллег.

Впрочем, точнее сказать, что уважаемые коллеги и возглавляемые ими «храмы науки» находились в конфликтных отношениях с Хейердалом и Гумилевым. У тех на интриги времени всегда не хватало, они были слишком заняты.

Огромное значение имеет, конечно, частная собственность. Когда в 1938 году нацисты отстранили от преподавания и научной работы археолога Геро Мергарта («он не понимает, что археология – наука расовая»), тот уехал в свое имение. Шла война, было холодно и голодно, но Мергарт мог прокормиться и независимо от отношения к нему и властей, и научных институтов.

Вот у Гумилева частной собственности не было, он нищенствовал почти всю свою жизнь. Первая задача ученого – сохранять независимость, не участвовать ни в каких партиях и группировках. Искать истину. Не включаться в групповую солидарность. Вторая задача ученого: искать объективно существующие факты. Для этого – никогда не отвергать ни одного свидетельства, каким бы невероятным оно не казалось.

Фотографии фей? Надо проверить их подлинность. Негативы подлинные? Тогда надо признать существование того, что мы видим на фотографиях. Независимо от того, удобно это или неудобно, приятно или неприятно, доставляет удовольствие или нет, противоречит убеждениям или нет.

Признавать существование реальности следует и тогда, когда мы не можем объяснить эту реальность. Да, мы не понимаем, что изображено на фотографиях. Да, мы понятия не имеем, кто они такие, эти существа. Да, мы с трудом представляем, что такие создания вообще могут быть на свете. Да, нам трудно вообразить, что живые существа могут произвольно менять размер, мгновенно перемещаться в пространстве или становиться невидимы. Да, само существование таких созданий нарушает наши представления о том, какие существа могут иметь разум. Но то, что мы «думаем» или что мы «представляем», – только наши проблемы. Фотографии фей нарушают наши теории? Значит, придется изменять или существенно дополнять эти теории.

Всякий раз, когда люди объявляют фальшивкой фотографии, сделанные Элзи Райт и Франсис Гриффитс, потому что «этого не может быть», они нарушают один из фундаментальных заветов науки.

Тот же самый завет нарушают академические ученые, когда отказываются вспоминать о странных находках колонн, монет, надписей и украшений в «неподобающих слоях» Земли. Замалчивать такие находки не только глубоко непорядочно – это поступок, противоречащий самым основам научного мировоззрения.

Уничтожение скелетов гигантских человекоподобных созданий – поступок, ставящий руководство Смитсоновского института вне науки. Известны обезумевшие христианские и мусульманские фанатики, которые сжигали рукописи и разбивали статуи, написанные и воздвигнутые язычниками. Но «ученые», уничтожающие источники знания, намного хуже католического монаха XVI века, сжигавшего бесценные рукописи индейцев майя.

Монах-мракобес никогда и не проповедовал ценности знания. Он много раз слышал и сам заявлял, он был с малолетства научен, что католическая церковь владеет истиной в последней инстанции. Этот свихнувшийся от рома, плохой воды, лихорадки и многолетнего воздержания монах жжет рукописи по глубокому нравственному убеждению – спасает души своих новообращенных братьев по вере, борется с языческими заблуждениями.

А руководители Смитсоновского института многократно возглашали, что «знание – сила». Они многократно заявляли, что они-то и есть сила, противостоящая этому сбесившемуся монаху.

С их стороны, уничтожение источников знания – предательство собственного знамени. Современные мракобесы клянутся именами ученых прошлых веков… но Леонардо да Винчи, Николай Коперник, Чарльз Дарвин и Дмитрий Менделеев не поняли бы их. Гиганты минувших веков, заложившие основы науки, не допускали, что такое вообще возможно.

Третья задача ученого – делать корректные выводы. Подчеркиваю: именно корректные. Мы очень многого не знаем, и честный ученый никогда не будет скрывать этого.

Кто такие феи? Честный ответ: не знаю.

Что стоит за рассказами о фейри и джиннах? Отвечу так же честно: не знаю.

Кто были гигантские люди или человекоподобные создания, с которыми воевали предки индейцев? Не знаю.

Придумать можно что угодно. Например, можно придумать множество объяснений того, кто такие фейри – инопланетяне, выходцы из особого мира, расположенного в пещерах, посланцы цивилизации дельфинов… Давать такого рода «объяснения» можно без предела – и все они не будут иметь к науке никакого отношения.

Задача ученого – проверять факты и на их основе выдвигать гипотезы, строить теории. Не те, которые хочется, а те, которые не противоречат имеющимся фактам.

Один неглупый ученый сказал, что для воспитания душевно здорового человека ему надо почаще говорить слово «нельзя». А ученый, прибавил коллега, должен еще и самому себе почаще говорить слово «нельзя».

Например: сегодня нельзя дать научного объяснения фотографий девочек, играющих с феями. Возможно, мы сможем это сделать – но только завтра или послезавтра. Знать это хочется уже сегодня, но мы не знаем. Утверждать что бы то ни было по поводу этих фотографий – нельзя. Можно только предполагать с той или иной степенью вероятности.

Наука не стесняется своего незнания. Когда академические ученые отказываются от мудрого незнания и претендуют на полноту владения истиной, они превращаются в религиозных оракулов, жрецов культа науки. А великих ученых прошлых веков они превращают в объекты поклонения, в неких пророков, от имени которых вещают.

Ни одно научное предположение, основанное на фактах, не может быть истиной в последней инстанции. Гипотеза – всего лишь обоснованное фактами предположение; оно может и оказаться неверным, и потребовать уточнения.

Сегодня выдвигаются гипотезы, которые 20 лет назад показались бы или бессмыслицей, или просто безумием – хотя бы о рождении культуры из своего рода «невроза», страха перед покойником.

Ни одна теория не исчерпывает всей сложности и многообразия мира. Теория – всего лишь наиболее правдоподобное на данный момент объяснение того, что мы знаем.

Известно множество глубоких заблуждений ученых, которые неправильно истолковали какие-то факты. Но есть примеры теорий, которые подтверждаются всем течением жизни и накоплением новых знаний. Например, нет оснований отказываться от эволюционной теории. Виды изменяются, и это факт; ничего с этим поделать невозможно. Нравится нам это или не нравится.