сообразил, что его открытие не будет ничего стоить, если не удастся каким-то образом связать его с трупом у шлюзовой камеры.

– Человек склонен несколько переоценивать события, когда надирается как свинья, а потом оказывается, что все это ни к чему. – Ольберг говорил это всхлипывая, кающимся тоном. Он был готов заплакать.

Исчезнувшая девушка из Ренга до сих пор не нашлась. Бека это не интересовало, потому что рост девушки составлял сто пятьдесят пять сантиметров, у нее были крашеные волосы и прическа а-ля Брижит Бардо.

В пять часов он сел в такси и поехал домой, но вышел у станции метро и остаток пути прошел пешком, чтобы избежать изнуряющего разговора о деньгах, который, несомненно, ожидал его, если бы жена увидела, что он приехал домой на такси.

Есть он ничего не мог, но влил в себя чашку отвара ромашки. «Для того, чтобы ко всему прочему еще и желудок разболелся», – подумал Мартин Бек. Он прилег и сразу уснул.

Утром ему было немного лучше, он со стоицизмом выпил чашку кипятка с медом и съел один сухарик. Спор о состоянии его здоровья и несоразмерных требованиях государственного аппарата к своим сотрудникам затянулся, и, когда он наконец добрался до управления округа Кристинеберг, было уже четверть одиннадцатого.

На его письменном столе лежала телеграмма.

Через минуту Мартин Бек впервые за восемь лет службы вошел в кабинет своего шефа без стука и несмотря на то, что над дверью горел красный свет.

Вездесущий Кольберг полусидел на краю стола и изучал план какой-то квартиры. Хаммар, как всегда, сидел в своем кресле, подперев подбородок рукой. Оба недовольно уставились на вошедшего.

– Я получил телеграмму от Кафки.

– Веселенькое начало трудового дня, – сказал Кольберг.

– Но у него такая фамилия. Это полицейский из Линкольна, города в Америке. Он опознал ту девушку из Муталы.

– Он что, сумел сообщить обо всем в телеграмме? – спросил Хаммар.

– По-моему, да.

Он положил телеграмму на стол. Все трое прочли текст на английском языке:

СОВЕРШЕННО ТОЧНО. ЭТО НАША ДЕВУШКА. РОЗАННА МАКГРОУ, 27. БИБЛИОТЕКАРЬ. ОБМЕН ДАЛЬНЕЙШЕЙ ИНФОРМАЦИЕЙ НЕОБХОДИМ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ.

КАФКА, ОТДЕЛ РАССЛЕДОВАНИЯ УБИЙСТВ

– Розанна Макгроу, – сказал Хаммар. – Библиотекарь. Этого мы не ожидали.

– А у меня была версия, – сказал Кольберг, – что она из Мьёльбю. Кстати, где он находится, этот Линкольн?

– В Небраске, где-то в центральной части США, – ответил Мартин Бек. – Во всяком случае, мне так кажется.

Хаммар еще раз прочел телеграмму.

– Что ж, займемся этим делом снова. По крайней мере, уже что-то есть. Но как, черт возьми, она попала в Муталу?

Он вернул телеграмму Мартину Беку.

– Дополнительная информация придет по почте, а эта мало о чем нам говорит.

– Она говорит нам об очень многом, – сказал Кольберг. – Мы ведь тоже кое на что способны.

– Да, – спокойно подтвердил Хаммар, – но нам с тобой вначале нужно закончить это дело.

Мартин Бек вернулся к себе в кабинет, сел за стол и начал растирать лоб кончиками пальцев. Чувство триумфа, охватившее его, незаметно исчезло. Три месяца ему потребовалось для того, чтобы узнать то, что в девяноста девяти случаях из ста без всяких усилий становится известным с самого начала.

Посольство и начальство подождут. Он придвинул телефон и набрал номер в Мутале.

– Слушаю, – сказал Ольберг.

– Мы выяснили ее личность.

– Это точно?

– Похоже на то.

Ольберг ничего не сказал.

– Это американка. Из какого-то города Линкольн в штате Небраска. Хочешь записать?

– Да, пожалуйста.

– Ее звали Розанна Макгроу. Диктую по буквам: РУДОЛЬФ-ОЛАФ-СИГУРД-ЭРИК-АДАМ-НОРБЕРТ-НОРБЕРТ-АДАМ, следующее слово – большое МАРТИН-СЕСИЛ – большое ГУСТАВ-РУДОЛЬФ-АДАМ-ВИЛЬГЕЛЬМ[12]. Записал?

– Да, вроде.

– Ей было двадцать семь, она работала библиотекарем. Пока что мне больше ничего не известно.

– Как тебе удалось это узнать?

– Обычная ежедневная работа. Ее наконец-то начали разыскивать. Не через Интерпол, а через посольство.

– Пароход! – воскликнул Ольберг.

– Что?

– Пароход! Если здесь оказалась американская туристка, она должна была приплыть на пароходе. Возможно, не обязательно на том, моем пароходе, но наверняка на каком-то пароходе. Такие туристки у нас бывают.

– Мы не знаем, была ли она здесь в качестве туристки.

– Да, ты прав. Я сразу же этим займусь. Если она здесь кого-нибудь знала или жила в городе, я выясню это за двадцать четыре часа.

– Хорошо. Я позвоню тебе, как только узнаю что-то новое.

Мартин Бек закончил разговор тем, что чихнул в ухо Ольбергу. Он собрался попросить прощения, но на другом конце уже было тихо.

Несмотря на то что голова болела по-прежнему и в ушах шумело, ему уже давно не было так хорошо, как сейчас. Он чувствовал себя как бегун за секунду до старта. Его волновало лишь то, что убийца стартовал раньше и получил фору в три месяца, а сам он не знал, в каком направлении бежать.

Где-то в глубине его мозга полицейского за этими мыслями о вероятных шансах и неизвестных величинах уже начал складываться план действий на ближайшие двое суток. Он знал, что теперь результаты наверняка будут, был уверен в этом так же, как в том, что в песочных часах пересыпается песок.

Три месяца он думал только об этом, о той минуте, когда наконец-то сможет начать расследование. До этой минуты он словно в кромешной тьме барахтался в болоте и вот теперь почувствовал под ногами первую надежную кочку. А следующая должна быть недалеко.

Он не рассчитывал на какие-либо быстрые результаты. Если бы Ольберг выяснил, что женщина из Линкольна работала в Мутале или жила у знакомых в городе, или еще где-то там ее видели, это удивило бы его больше, чем если бы убийца вошел к нему в кабинет и сам во всем сознался.

С другой стороны, он ждал много от дополнительной информации из Америки, хотя понимал, что нужно набраться терпения. Он думал обо всех тех разнообразных сведениях, которые должен будет постепенно получить от детектива из Америки, а также об Ольберге, который с таким упрямством придерживается почти бессмысленной версии, что женщина путешествовала на каком-то пароходе. Логичнее всего, конечно же, предположить, что труп кто-то привез к воде на автомобиле. Люди относятся к автомобилю как к новому божеству, которое способно выполнять любую работу, даже тайную перевозку трупов.

Бек начал думать о детективе-лейтенанте Кафке, о том, как он выглядит, и о том, похож ли полицейский участок, где он работает, на те, что всегда показывают по телевизору. Думал о том, который час нынче в Линкольне, и о том, где жила эта женщина, о том, что ее квартира закрыта, там тихо и на мебель надеты