Калеб встал напротив своей соперницы. В нем не было и намека на юношескую угловатость. Худоба и высокий рост сочетались в нем с поистине царственной грацией.

Калеб ждал, когда Сирена сделает первый выпад, и это наконец случилось. Нацеленное в грудь юноши острие лишь вхолостую пробуравило воздух.

Сирена замахнулась и, подогнув колени, вновь обрушилась на Калеба. От удара оружие едва не вылетело у него из рук, и юноша крепче схватился за рукоятку. Сила Сирены удивила его. Кроме того, что-то странное, выбивавшее парня из колеи, сквозило в ее взгляде. На мгновение Калебу стало любопытно, как бы он себя чувствовал, если бы наконечники были сняты и если бы первый выпад Сирены достиг цели.

Парень проявил инициативу и также нацелил острие рапиры в грудь сопернице. Сирена парировала удар и, держа оружие, как говорят мастера, «подвысь», вновь перешла в наступление. Удивленный ее напором, юноша попятился и отдернул руку. Однако вскоре ему удалось сделать ложный выпад вправо и коснуться наконечником рапиры плеча противницы.

— Туше! — вскричал он ликующе.

— Да, Калеб, — сказал Сирена, тяжело дыша, — уроки, которые ты брал у своих наставников, не прошли для тебя даром. Ты более опасен, чем я себе представляла.

Внезапно ее рапира уткнулась в бедро Калеба, и тот, почувствовав тупой укол, отпрыгнул.

— Ты по-прежнему слишком рассеян, дружок, — усмехнулась Сирена. — Когда-нибудь это может стоить тебе жизни!

Калеб, прищурившись, внимательно посмотрел на мачеху. В ее голосе, в злобном взгляде было что-то такое, от чего кровь буквально стыла в жилах. Не давая противнику собраться, Сирена бросилась вперед и настолько смогла потеснить Калеба, что тот был почти прижат спиной к планширу. Вновь и вновь острие рапиры искало плоть юноши, вновь и вновь тот парировал удары или ловко уворачивался от слишком опасных выпадов.

Крупные капли пота блестели на верхней губе Сирены, и для всех, кто наблюдал за схваткой, было очевидно, что их капитан считает себя просто обязанной довести до конца поединок. Однако опытный глаз Калеба мог отметить, что его противница без постоянных упражнений стала менее проворной, чем когда-то, так что выбранная ею наступательная тактика имела своей целью всего лишь скрыть этот и некоторые другие недостатки.

На минуту Калеб задумался: а не уступить ли Сирене победу? Юноша чувствовал, что это хотя бы на время облегчит страдания несчастной женщины и, возможно, восстановит ее веру в себя. Негромкий внутренний голос увещевал Калеба: «Дай ей одержать победу, дай победить, позволь, разреши! Это именно то, чего она хочет, именно то, что ей сейчас нужно! Избавь ее от поражения на глазах у всей команды!»

Подобные мысли до такой степени противоречили принципам Калеба, что он все-таки не смог в ту же самую минуту повиноваться внутреннему голосу и продолжал сражаться. Он двигался словно танцор, легко и уверенно, притом явно ограничивая себя, то есть не переходя от защиты к нападению. Калеб знал, что в любой момент может поразить Сирену. Мышцы на спине уже напряглись в ожидании, кровь побежала быстрее в жилах, и только дыхание по-прежнему оставалось незатрудненным и ровным. Он уже хотел дать Сирене еще большее преимущество над собой, как вдруг увидел на ее лице жуткую улыбку, скорее даже гримасу, чем улыбку. Черт! В глазах его противницы горела настоящая ненависть! Впрочем, юноша догадывался, что в эту минуту Сирена видела перед собой не его, Калеба, а мерзавца Ригана.

Сердце женщины колотилось глухо, с надрывом. Руки заметно отяжелели. Рапира, которая еще совсем недавно казалась естественным продолжением ладони, стала какой-то неуклюжей, чужой. И все-таки именно Сирена заставляла Калеба отступать. Клинок молнией взметнулся вверх и потом широко смазал юношу по груди. Нет, мимо. Ошиблась…

Сирена не спускала с парня глаз, наблюдая за тем, как он делает выпады то вправо, то влево и всякий раз умудряется оставаться вне досягаемости. Кроме тяжелого, прерывистого дыхания Сирены на палубе раздавался лишь скрежет стали, ударяющейся о сталь. Гордячка выдохлась, и сама уже это чувствовала, но мысль о возможном поражении заставляла ее вновь и вновь с остервенением бросаться вперед.

С приближением ночи тени вытянулись, и в неверном сумеречном свете Калеб казался уже настоящим двойником Ригана — того самого Ригана, которого Сирена ненавидела, того самого, которого она любила. Одежда сына подчеркивала его невероятное сходство с отцом: белая рубашка расстегнута почти до пояса, бронзовая от загара грудь обнажена.

Сиреной овладела безрассудная ярость, на время полностью лишившая ее разума. Ожесточась, она вновь смогла овладеть инициативой, нанесла сокрушительный удар по рапире Калеба, возле самого эфеса, черкнув острием по полукруглой гарде, и клинок юноши, вылетев из его рук, покатился по палубе.

Все наблюдавшие за поединком затаили дыхание, ожидая, что будет делать Сирена дальше. Молчание было зловещим. Ян внутренне приготовился к тому, чтобы вмешаться в случае необходимости. Он знал, что настроение их капитаны убийственное, а потому с радостью заступился бы за паренька, если что.

— Подними оружие! — приказала Сирена Калебу. Ее голос был ровен и тверд. — Наш поединок еще не окончен!

Юноша прошел через палубу и, нагнувшись за рапирой, почувствовал вдруг, как по спине у него пробежали мурашки. Перемена, произошедшая в Сирене с начала поединка, была более чем ощутима. Перед Калебом стояла прежняя Сирена, причем в самые впечатляющие свои минуты — в те минуты, когда она встречалась с врагом! Но ведь он, Калеб, не был ее врагом! Пораженный тем, что питаемые к нему мачехой чувства переменились так радикально, юноша вернулся назад, на свою исходную позицию.

В это время Сирена сняла с острия своей рапиры предохранительный наконечник. И Калеб, и команда посмотрели на нее с ужасом.

— Видел, что я сделала? — спросила Сирена, глядя на юношу исподлобья. — Сделай и ты то же самое. Сними наконечник.

Команда не на шутку перепугалась. У фрау Хольц перехватило дыхание. Она не верила тому, что только что услышала собственными ушами. Старушка в немом ужасе хватала руками воздух.

— Нет! Нет! — донесся до нее собственный крик.

Боже, неужели Сирена свихнулась?

Кто знает, но пока что она продолжала наступать на Калеба. Гипнотические изумрудные глаза следили за ним неотрывно, буквально пронзая насквозь все его существо. Вновь вспыхнул клинок, и Сирена бросилась вперед, целясь прямо в сердце противнику. Не вышло. Слезы бешенства ослепили ее, когда она вновь сделал выпад, на сей раз уже в совершенном безумии.

Взгляд Калеба помрачнел, пока юноша отражал эти истеричные тычки и наскоки. Сирене вновь удалось оттеснить его к планширу. Еще немного — и он потерял бы равновесие, однако ему удалось отвлечь внимание противницы и повернуться кругом.

— Убей меня, если надо, Сирена, — выдохнул Калеб, беспомощно уронив рапиру. — Я не буду больше сражаться.

Было что-то обезоруживающее в его словах, в его голосе. Где-то она уже это слышала, но где? Кто мог произнести их с такими же мягкими интонациями? Риган, конечно! Да, Риган произнес однажды эти слова и тоже в пылу сражения. Ночь была, как и сейчас, темная. Тогда Сирена обнаружила на борту корабля пирата, знаменитого Блэкхарта, и тут же пронзила его грудь острием шпаги. Она убила его. Боже, сколько всего человек ей пришлось убить?! Господи, скажи, это и есть Твое возмездие?..