— Джули-сан, у нас весь день впереди! Пройдемся по магазинам! — радостно предложила девушка Кавамуры Шинджу, когда мы уселись в автомобиль. — А то приехала с одним чемоданом, как бедная родственница!

Я вздрогнула и обреченно уставилась на дизайнера, искренне надеясь, что она просто пошутила. Я хотела есть, спать и увидеть Ватанабэ. Больше ничего в ближайшие планы не входило. Совсем. Да и с шопингом у меня сложились не самые теплые отношения, которые не очень походили на великую страсть. Я очень долгое время была слишком занятой и слишком бедной, чтобы тратить свое время в бутиках. К тому же не составляло труда пополнять гардероб на работе. Рекламодатели часто предоставляли одежду для фотосессий без возврата, чем пользовались все без исключения сотрудницы «Фейри стайл», кроме разве что главного редактора. Да и то, может быть, миз Коллинз просто не признавалась в этом, чтобы не терять ореола недосягаемого божества…

К тому же я была не настолько состоятельна для посещения столичных бутиков. Цены здесь, насколько я знала, были такие, что оставалось только за голову хвататься. А ходить по магазинам, не имея возможности делать покупки, — это та еще пытка… Но не могла же я признаться новым знакомым в собственной финансовой несостоятельности? Или признаться? Тогда сразу отпадет множество вопросов… А с ними — и множество проблем.

В итоге, когда я тонко намекнула, что мне не по карману поход по местным торговым центрам, Кимура Мегуми с плутовской улыбкой продемонстрировала мне кредитку, на которой значилось имя Ватанабэ Такео.

— Так что в тратах ты свободна… Но я тебе карточку не отдам, — сообщила мне звезда сцены.

От последнего заявления я слегка опешила. И пыталась понять, в чем же заключается загвоздка.

— Почему?

— Такео-сама запретил строго-настрого, — рассмеялась Мегуми, демонстрируя идеально белые зубы. Прямо как в рекламе зубной пасты. — Сказал, тогда ты точно ничего не купишь, а он хочет, чтобы ты себе ни в чем не отказывала.

Ну, Такео…

Пожаловаться на самоуправство жениха я могла только Лиллен. Девушки друзей Ватанабэ меня бы точно не поняли, в их умах то, что Ватанабэ собирается оплатить мои предполагаемые огромные траты, казалось чем-то совершенно естественным. Они бы не поняли моих чувств.

Адамс тоже, впрочем, не поняла.

После моего панического сообщения: «Лил, я так не могу, он за меня уже платить начал!» — через пару минут пришел, как всегда, саркастичный ответ: «Это ничего, скоро он тебя еще и рожать заставит».

Если она надеялась этим меня ободрить, то совершенно зря. Паника только усилилась.

А если… и правда заставит? От мысли о детях вообще мелко трясти начало и все попытки завязать разговор я просто игнорировала, погрузившись в свои тяжкие думы о том, чем мне будет грозить семейная жизнь с Ватанабэ. Девочек мое затянувшееся молчание ни капли не смущало. Убедившись, что добровольно общаться я не собираюсь, они тактично перестали навязывать свое общество и только временами загоняли меня в примерочную очередного магазина, кормили и пытались не потерять по дороге.

К восьми вечера глаза совсем слипались, и к маме я хотела даже больше, чем к жениху. Но к тому времени наш женский отряд прибыл на место встречи, в один из клубов, и я практически упала в объятия Такео, подло намереваясь тут же и заснуть.

Ватанабэ чмокнул меня в нос, вручил здоровенную чашку заранее приготовленного кофе и попросил потерпеть еще полчасика. Я на автомате кивнула и положенные тридцать минут так и просидела, только вдыхая горьковатый приятный аромат напитка и практически не шевелясь. Парни что-то обсуждали, явно по работе, только из-за своей любимой музыки эти шесть великовозрастных мальчишек могли так яростно и непримиримо спорить, но понять толком суть проблемы не получалось. Не сразу сообразила — это потому, что говорят они на родном языке.

Девушки расположились поодаль, то ли не желая встревать в профессиональные разговоры, то ли опасаясь, что их погонят из исключительно мужской компании.

Проснулась я оттого, что меня куда-то несут на руках.

Ну, несут и несут. Я разрешаю. Тем более делали это аккуратно, да и запах меня окутывал теплый, родной и такой домашний… Словом, открывать глаза совсем не хотелось. Вот отдохну — и тогда разберусь со всем, что на меня свалилось. И с Такео тоже разберусь. Пусть не думает, будто я беспомощная и хоть в чем-то ему уступаю.

Проснулась я на следующий день где-то в районе двенадцати, причем организм в панике пытался убедить меня, что вставать еще слишком рано. Ничего удивительного, перелеты и смену часовых поясов я всегда переносила очень плохо и даже на отдых предпочитала выбираться куда поближе, а не где получше.

Оказалось, лежу я на огромной, то ли двуспальной, то ли пятиспальной кровати в незнакомой светлой комнате… наверняка принадлежавшей Ватанабэ. И дело было вовсе не в той домашней атмосфере, которая, казалось, была заключена в каждом предмете. Дело было в моей фотографии на полстены прямо напротив безразмерного монстра, на котором я почивала.

— Я себе все так и представляла, — ошарашенно пробормотала я, выбираясь из постели. Опять в одежде спать оставил, скромник. Даже становилось интересно, а изменится ли что-то между нами после свадьбы. Хотелось бы, если честно…

Тяжело вздохнув, я отправилась на поиски хозяина квартиры.

И душа.

Такео обнаружился в гостиной. Надежда современной поп-эстрады сидела на диване с блокнотом, карандашом и гитарой, что-то напевала, то и дело проводя по струнам длинными пальцами. В безразмерном худи и домашних широких штанах Ватанабэ походил на какого-то встревоженного грызуна. Ненаглядный настолько погрузился в музыку, что даже не услышал моих шагов. Я подумала немного и решила не мешать ему. Творчество — дело святое. Раз уж Такео занят процессом творения прекрасного, то лучше сперва наведаться в душ, может, когда я закончу с водными процедурами, очередной шедевр поп-эстрады родится на свет и Ватанабэ поступит в мое полновластное владение.

Через полчаса лидер In the Dark все еще вдохновенно сочинял, но у меня никаких сил не осталось терпеть, пока он закончит общение с музой и переключится на меня. Хватит. И так ждала столько времени, мучаясь каждый день от тоски и диет.

— Добрый… день? — тихо окликнула я Такео.

Я же лучше его гитары и новой песни, верно?

Музыкант тут же подскочил на ноги, едва не угробив инструмент, и будто по волшебству оказался рядом со мной буквально за секунду.

— Отдохнула? — только и спросил он, но я услышала в одном слове и то, как Ватанабэ скучал по мне все это время, и то, как рад видеть и насколько сильно любит.

Влюбленные всегда глупые. Очень-очень глупые. И я вдруг стала самой глупой на земле. Вот смотрела ему в глаза — и стремительно глупела с каждым мгновением.

— На всю оставшуюся жизнь.