повела, а то, как он на это отреагировал.

Выдохнув, обнимаю его, уткнувшись носом в широкую грудь.

— Все? Отпустило? — беспечно интересуется, но я знаю, что это наигранное. На самом деле его эта ситуация напрягла. Ему не все равно как я отреагирую, что я о нем подумаю.

— Да, — киваю, потом тихо добавляю, — я тебе верю.

— И я тебе.

— Давай постараемся, чтоб вот такие досадные мелочи не портили настроение.

— Хорошая идея, — согласился Краев.

— И, предупреждаю сразу, если твоя Любаша еще раз такое выкинет, я ей эти самые трусы, из которых она собиралась выскочить, на башку натяну!

— Вот ни капли в тебе не сомневаюсь, — поцеловал в висок, взял за руку и направился к выходу, а я последовала за ним, — только ты в одном ошиблась. Она не моя.

Настроение такое странное. Вроде успокоилась, отбросила ненужные эмоции, но в груди все равно немного тянет, жмет. Неприятно.

— Чего опять хмуришься? — подозрительно спросил Миша.

— Не знаю. Все никак не выкину из головы эту дивную встречу.

— Ревнуешь?

— Ревную, — даже не подумала отпираться, — хотя это странно.

— В смысле? — Краев даже остановился.

— Я не из тех, кто изводит себя и партнера ревностью, скандалами и прочей ерундой. Предпочитаю перевернуть страницу, перешагнуть и идти дальше, не оборачиваясь и с высоко поднятой головой.

— Страшная женщина.

— Нет. Просто уважаю себя, ни за кем и никогда не бегаю. Унижаться, прогибаться, прощать лишь бы не остаться одной, закрывать глаза на такие вещи не умею и учиться не собираюсь. Сразу предупреждаю, насчет доверия говорила серьезно. Не будет его, не будет и отношений.

— Мне не нравится этот разговор, — без тени улыбки отвечает Миша.

— Мне тоже, но хочу сразу озвучить свою точку зрения.

— Я тебя услышал.

— Я рада, — радости не было и в помине, только неприятный осадок. Черт, вот не думала, что мы скатимся к такой неприятной теме.

Идем дальше молча, каждый думает о своем. Мне как-то неуютно, не комфортно, все равно на меня что-то давит. Не хочу, но вспоминаю, как эта стерва свое тату напоказ выставила. И это при том, что его девушка рядом сидела. И я хороша! Надо было сразу на место ее ставить, а вместо этого сидела, как сова с выпученными глазами.

Еще не приятно из-за того, что Краеву сейчас наговорила. Почему-то стыдно, неудобно из-за этих речей на тему «уйду, не оборачиваясь». Нет, я ни капли не соврала, все предельно четко и правдиво, но все равно неприятно. Будто лишнее что-то ляпнула. Наверное, мы пока просто не на той ступени взаимоотношений, чтобы открыто говорить на такие темы. Не доросли еще до предельной откровенности.

Блин, как все сложно!

— Миш, прости меня, — тяну его за руку, вынуждая остановится. — За всплеск этот дурацкий, за то, что наговорила всякой ерунды. Любка меня действительно зацепила.

— Тебе не за что извиняться, — Краев нежно касается моей щеки, и я тут же накрываю его руку своей, — я бы в такой ситуации повел себя гораздо хуже.

— Значит, все-таки ревнивый?

— До кровавой пелены перед глазами и полного помутнения рассудка. У меня на этой почве тормоза напрочь срывает.

— А с виду и не скажешь. Спокойный такой, добрый, — жмусь к нему.

— Одно другому не мешает, — легко целует в нос, — идем отсюда. Я есть хочу.

— Я тоже.

Напряжение постепенно отступает, и мне удается избавиться от неприятных мыслей.

Мы вместе, доверяем друг другу, и это главное. А все остальные могут идти темным лесом со своими пошлыми татуировками!

Глава 7

Мою поездку на конференцию Краев воспринимает не то, что в штыки, но с изрядной долей скептицизма. Поэтому в день, когда мне нужно было уезжать — сосредоточенно ковыряет мне мозги чайной ложкой.

— Не верю, что тебе это интересно.

— Еще как интересно.

— Настолько, чтобы почти сутки трястись в поезде?

— Да.

— Потом два дня бродить между стендами и слушать всякую муть?

— Это интересная муть.

Увы. В этом наши с ним интересы совершенно не совпадают. У него аспирантура для галки, у маня для души и строго согласно жизненному плану. К счастью, он не навязывает свое мнение, и не пытается меня отговорить. Лишь недовольно хмурится, когда я собираю чемодан, и бухтит:

— Только переехала и уже снова вещи пакуешь.

Да. Мы съехались. В один прекрасный момент просто поняли, что хотим жить вместе. Чтобы каждый день просыпаться бок о бок, завтракать, а вечерами засыпать в одной постели.

— Всего несколько дней, — целую своего буку в нос, — не ворчи.

— Даже и не думал.

Когда приходит время, он провождает меня на вокзал.

— Значит так, — включает строгого папочку, — чтоб вела себя там прилично, до академиков не докапывалась, с профессорами не кокетничала.

— Постараюсь, но не гарантирую, — смеюсь, а у самой на душе кошки царапают. Не хочу от него уезжать, даже на несколько дней, даже зная, что по делам. Так привыкла, что он рядом, что уже не представляю, как жить без него.

— Получишь, — грозит пальцем, но глаза улыбаются.

Я все так же дурею от его улыбки. Хочется зацеловать.

— Никуда не лезть, поняла? Если что — сразу звони.

— Миш, да что может случиться? Это конференция, а не международный слет лютых гопников. Вон смотри сколько наших.

Действительно в поезд садятся несколько человек из универа. Среди них и преподаватели, и аспиранты, и студенты. Ольга Валентиновна, Валька с кафедры неорганики, трое механиков, чьих имен я не помню, и другие, которых видела мельком и с трудом узнаю.

На Краева это не производит впечатления. Он все так же непреклонен:

— Смотри в оба. Поняла?

— Так точно капитан.

Целует, обжигая прикосновениями, и меня посещает развратная мысль, а не утащить ли его куда-нибудь в тайный уголок зала для ожиданий, но настойчивый гудок поезда разбивает мои эротические фантазии.

— Пора, — снова целую. В этот раз медленно и нежно, впитывая его тепло, растворяясь в нем. А потом ни с того ни с сего произношу, — я тебя люблю.

И так легко на душе становится, будто заново родилась.

— Знаю, — чопорно кивает, — Эй!

Это я пихаю его в бок:

— Что значит знаю? Ты должен был упасть на колени и со слезами на глазах простонать: и я тебя, моя госпожа. Целовать песок, по которому я ходила, ну и дальше по списку…

— Непременно. Вот как госпожа вернется со своей дурацкой конференции, так и колени будут, и все остальное.

— Это шантаж?

— Он самый, — смеется краев, — все беги. Если не хочешь заскакивать в вагон на ходу.

— Ты мне зубы не заговаривай, —