Играем дальше. Катя умудряется из пальцев комбинировать разное.

– А это что, Кать?

– Улитотька.

– А это что, Кать?

– Зайка.

– А это что, Кать?

– Пуйт.

– Пульт?

– Да, мутики вкючать.

Стоит ли говорить, что я со своей бытовой каменно-ножнично-бумажной обыденностью проигрываю всухую.

– Камень-ножницы-бумага, цу-е-фа!

У меня ножницы, у Кати – мизинчик.

– А это что?

– Мама, это мизинчик!

– А у меня бумага, Кать. Она обмотает твой мизинчик. И мама выиграла.

– Нееет.

– Почему?

– Потому что вместе с мизинтиком, – Катя поднимает указательный палец. – Плидет козлик…

Я задумалась.

Как важно иногда и нам, взрослым, перестать играть в чужие игры…

Установить свои правила и играть по ним свою игру.

– Так ведь нельзя? – спросит кто-то очень взрослый и очень правильный, у кого ладонь трансформируется только в бумагу, ножницы и камень.

– А почему нельзя? – скажем мы и посмотрим на свою ладонь.

Видите улиточку, зайку и козлика?

Нет?

А они – есть!

Если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет.

А иногда слово «нельзя» – это шлагбаум, чтобы даже не пробовать…

У мужа на пластиковой карте стерлись цифры. Я пыталась оплатить с нее покупку в Интернете и поднесла близко к глазам. Со стороны выглядело так, будто я ее нюхала.

– Пытаешься понять, не пахнет ли стриптизершами? – саркастически спросил вошедший в комнату муж.

Я засмеялась. А что, это смешная шутка. Я мужу доверяю. По его телефонам не лазаю.

И я уже сто раз шутила про то, что если я узнаю, что он ночью выпивал текилку и слизывал соль с упругих животов стриптизерш, то единственное, что меня будет волновать, была ли соль йодированной.

Мой муж очень верный. В основе его верности лежит любовь ко мне, природная лень и брезгливость. А еще рациональность. Глупо покупать подарок в «Дикой орхидее» чужой бабе, если на эти деньги можно заменить столешницу на кухне.

Мой муж верный, но, слава богу, не мертвый. Женщинами он интересуется, но такими, как я. Пухлыми, на любителя. А в журналах женщины худенькие, ладненькие, фотошопненькие.

Я вот думала давно о том, что нужно журнал про пухлях сделать. Типа плейбой. Играющий мальчик.

Или можно сделать журнал для уже доигравшихся мальчиков. И журнал назвать «всПЫШКА».

А потом я узнала, что такой журнал давно существует. И я его видела. И листала. И там о-го-го какие пятые точки, такими только бачаты танцевать. И бюсты такие, что как в фильме «Афоня»: «Это энергичный танец!»

Я просто давала интервью одному молодежному музыкальному радио, а радио называлось так же, как журнал.

И там он лежал. И я его листала.

Увидев мой неподдельный интерес, мне даже предложили попробовать себя в качестве модели. Но я так выпячивать не смогу. Мне и нечего так выпятить. Я могу себе только какой-нибудь псевдоним эротический придумать. Мадам Целюлина, например. И чтобы на развороте со мной в этом журнале, как в музыкальной открытке, играла песенка из «Буратино».

«Скажите, как ее зовут?

– ЦЕ!

– ЛЮ!

– ЛИ!

– НА!»

И подорожник пусть будет там, где обычно в журналах вклеиваются пробники. Чтобы кровь из глаз останавливать.

Вот так бесславно, не начавшись, закончилась моя карьера модели ню.

Эх, не прокачусь я в виде постера в кабине дальнобойщика.

Ню и ладно.

Никто не относится к Индии ровно. Кто-то сразу в нее влюбляется всей душой и, одурманеный колоритом, заранее прощает ей ее недостатки.

А кто-то Индию не любит, бескомпромиссно и исступленно. Вот просто нет – и все.

Мне кажется, главное тут – расслабиться. Отпустить контроль за ситуацией. Понять: тут решает Индия, не ты.

У нас были свои планы на Индию. Тадж-Махал, например. А у нее на нас – свои.

У мужа перед вылетом сюда нашли песок в почках. Это больно и не лечится. Но можно обезболить и покорно ждать, когда из тебя высыплется песок.

Мы везучие. Думали – обойдется.

На медицинском чекапе, ради которого мы и прилетели в Дели, выяснилось, что кроме песка есть еще и камни. Как их не заметили в Москве? Вопрос риторический.

Песок и камни. Можно строиться.

Есть камни маленькие, 3–4 мм. Эти сами выйдут. Потом. А есть большой. Около 7 мм. Этот сам не выйдет. Он заблокировал «выход» из почки, растаращился в проходе, царапает хрупкие сосуды. Почка опухает.