Муж сидит бледный, сжав зубы. Ему очень больно.

Врач объяснил: вероятность, что камень сам выйдет, критично мала. Надо доставать эндоскопически. Когда? Чем быстрее, тем лучше. Отек почки – дело опасное.

Когда вы ели в последний раз? Кофе пили? В шесть вечера? Ясно. Значит, около десяти можно оперировать. Дайте знать, если решите.

– А кто будет оперировать ночью? – спрашиваем мы с опаской.

– Гогой, – говорит врач.

Я сразу успокаиваюсь и понимаю: тут нечего решать. Индия за нас уже все решила.

Санджай Гогой – легенда индийской медицины. Он – звезда. Но для него нет ничего важнее интересов пациента: если нужно задержаться для ночной операции, он задержится. Не вопрос.

Первое впечатление от госпиталя: хаос. Не доктор Хаус, а просто хаос. Непривычно много персонала, все сосредоточены, навьючены своими делами.

Но спустя полчаса понимаешь: это организованный хаос. У каждого свои обязанности. Пациент окружен вниманием и заботой. Продуманной, ненавязчивой и искренней.

Медсестры проверяют капельницы, обезболивают, кто-то застилает белье, кто-то принес воды. Вокруг вас всегда люди и всегда по делу. На рецепции минимум пять медсестер.

Все одноместные палаты были заняты, и мы попали в двухместную.

Пациенты разделены специальными ширмами из штор. Штора – казалось бы, просто кусок ткани. Но она позволяет человеку оставаться человеком в болезни, в беззащитной ситуации.

Процедуры, катетеры, уколы – все происходит за «закрытой дверью» шторки.

Сделать такую шторку – копеечное дело. Почему их нет в России? Или есть?

Наконец мы разместились. Муж – на больничной кровати. Я – рядом, на удобной кушетке для сопровождающих.

Консультация врача.

Консультация анестезиолога.

Консультация диетолога на предмет предпочтений в еде (вся еда – без мяса, но очень вкусная, можно с местным колоритом выбрать, можно континентальное меню).

Мужа увезли на операцию.

Через час мы с сопровождающим пошли в реанимацию. Туда пускают с улицы, в обычной одежде и маске. Только руки нужно продезинфицировать. Никто не заморочен истерической стерильностью. Удивительно. И непривычно. Но самое главное лекарство в операционной – любовь близких.

Ночь. Индия. Реанимация.

Все прошло хорошо. Я встречаю его из забытья. Он слегка пьян от наркоза, но уже понятно, что в порядке.

Спасибо, Индия.

Мы уже давно определились с выбором.

И это любовь.

С первого взгляда.

* * *

Ситуация была сложной, но чувство юмора нас не покинуло. Я даже составила хит-парад шуток моего мужа за тот день: чем страшнее было ему, тем веселее было нам, окружающим.

1. Действующие лица: муж, я, сопровождающая Анна, персонал госпиталя.

У мужа приступ боли.

– Миш, – говорит Анна, сопровождающая, – сейчас медбратья поставят тебе обезболивающий укол. Спазмолгон, трамадол…

– Забавные у этих медбратьев имена…

2. Услужливый медбрат выбривает мужу внизу живота место для операции.

Муж задумчиво говорит ему (благо, тот все равно не понимает):

– Как же ты накосячил, брат, в прошлой жизни, что в этой тебе досталась такая работа…

3. – Хорошо, что я здесь с женой. А то как бы я, вернувшись из Индии, объяснял ей свой игривый нрав и бритый низ?

4. – Миш, не переживай, Гогой отличный врач, он на этих операциях собаку съел!

– О, у вас тут и корейцы работают?

5. У мужа с пальца съехал прибор, отслеживающий пульс.

– Миш, – говорит Аня, – у тебя пульса нет…

– Это у меня привычка: при виде жены притворяюсь мертвым.

6. Мужа собираются перевозить из реанимации в палату на каталке.

Спрашивают, чего он хочет? Может, воды?

– Не надо. Дайте просто российский флаг. Буду махать по дороге, вернусь в палату победителем…

7. – Миш, прокати на каталке-то…

– Вот будут у тебя свои камни, тогда и покатаешься.

8. – Миш, как себя чувствуешь?

Оглядываясь на индийцев вокруг:

– Как белый человек.

Юмор выручает всегда, даже на операционном столе.

Решили мы как-то с мужем ночью искупаться в озере.

Романтика!

В сотне метров от нас еще одна пара плещется. Слышим: хохочут, брызгаются…

Ну, мы тоже не отстаем, плаваем весело, визжим, как полагается.

И вдруг женщина, та, что с мужиком в ста метрах от нас, то ли нырнула, то ли отплыла подальше, но он ее потерял в воде.

Слышим, как он орет перепуганным голосом:

– Тома! Тома-а-а! Тома, коровий черенок! Где ты, суч…й потрох? Тома-а-а! Где ты, с…ка, шерстяное коромысло? Куда ты делась, баранья ж…па? Тома-а-а! Куда ты уп…здошила, выкидыш пиявки?

– Что ты орешь? – весело выныривает Тома в 50 метрах и плывет навстречу к своему Ромео.

– Ты что, ох…ела? – Он и правда сильно испугался. – Ты где была, сиська журавля? Где ты плаваешь, ё…аный карась? Ты напугала меня, вагина опарыша, знаешь как? Ты куда пропала, козий лапоть? Я думал, ты утонула, ёбушки-воробушки!

– Ты че попутал?! – Тамара включила командный голос. – Ты почему на меня орешь?!

– Да потому что, Тома …бани меня калиткой, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!