Магазин дамской одежды! Герр Мейер говорил, что это где-то рядом с кафедральным собором. Анита спряталась за широкоплечего Максимова, чтобы скрыть от прохожих свое уродство, и из-за его спины пробежала взглядом по стоявшим вдоль реки домам. Вот оно – то, что нужно! В витрине лавки стояли манекены, наряженные в умопомрачительные уборы с вакханалией кружев, бантов и блесток. Анита подтолкнула Максимова в нужную сторону, засеменила следом.

Владелец лавки оказался совсем молодым человеком с завитыми и напомаженными волосами, от которых за версту разило «Убиганом». Одет он был в бархатную куртку броской красной расцветки, что придавало ему в некоторой степени инфернальный вид. Анита вынуждена была рассказать о своем бедствии, и он, не сдержавшись, плотоядно потер ладонь о ладонь. Чутье торгаша подсказало ему, что богатой покупательнице, попавшей в такой переплет, можно – и должно! – всучить что-нибудь подороже. Анита пребывала в унынии и согласна была на все, лишь бы побыстрее прекратить адские мучения.

Лавочник предложил ей на выбор несколько платьев, она послушно перемерила их все, не особенно приглядываясь к своему отражению в зеркале. Платья были страхолюдные, брать их она не собиралась, понимала, что это не более чем разгон, и ждала, что же ароматизированный коммерсант извлечет из своих закромов, когда игра пойдет всерьез и по-крупному.

Коммерсант, повздыхав и посетовав на то, что достойных нарядов, подходящих Аните по размеру и фасону, в наличии нет, изобразил глубокие раздумья, потом просиял и вкрадчивым шепотком, как величайшую тайну, сообщил, что у него есть одно платье – такое впору носить принцессе или, чем черт не шутит, королеве. Если госпожа желает взглянуть, он его вынесет.

Анита пожелала. Она не надеялась увидеть ничего экстраординарного, знала, что восхищение продавцов собственным товаром надо воспринимать критически, делить на два. Однако ж платье, которое напомаженный вынес откуда-то из-за ширмы, держа на вытянутых руках, словно драгоценность, заставило ее погасить снисходительную полуулыбку.

Анита, как и все ее современницы дворянского сословия, войдя в пору зрелости, вынуждена была носить модную одежду и постоянно страдала от все новых и новых дизайнерских новшеств. Женские костюмы, вместо того чтобы становиться более удобными и легкими, не сковывающими движений и подчеркивающими естественную красоту, делались год от года все тяжелее, бестолковее и непрактичнее. Объем юбок увеличивался, давно превзойдя разумные пределы. Наверное, рыцарям времен Крестовых походов было куда легче носить свои стальные латы, чем женщинам середины XIX века щеголять в разработанных современными модельерами убранствах. От рыцарей хотя бы не требовалось изображать утонченность, а нынешние дамы обязаны были думать о пластике с эстетикой и делать вид, будто колоколообразные хламиды, придуманные полоумными изуверами, чрезвычайно элегантны.

То, во что одевались женщины, достигло, по мнению Аниты, верха бессмысленности. Она чувствовала себя закованной в гипс, связанной тугими канатами. Тело отзывалось болью на любую попытку шевельнуться и вздохнуть чуть глубже обычного. Полезные же функции одежды утрачивались – даже корсет теперь только утягивал талию, немилосердно впиваясь в кожу и грозя переломить позвоночник, но перестал поддерживать спину, как было раньше. Так что об осанке приходилось заботиться самостоятельно, что отнюдь не являлось простой задачей, если учесть, что неподъемное платье перевешивало его владелицу то на одну сторону, то на другую.

Короче говоря, Анита могла бы адресовать моде и тем, кто направлял оную, много неласковых слов. Она как-то заметила Алексу, что именно эта вечная пытка подвигнет женщин на борьбу за свои права. В прошлом году уже прозвучал первый звонок – в Нью-Йорке собралось семь десятков смелых представительниц прекрасного пола, которые впервые заговорили во всеуслышание о том, что считают себя оскорбленными, угнетенными и лишенными священных гражданских привилегий. То ли еще будет…

Но сейчас думы о священных привилегиях напрочь вылетели из головы Аниты. Она смотрела на принесенное лавочником платье и едва ли не впервые воспринимала предмет одежды как произведение искусства. Перед нею было изумительное чудо сиреневого цвета из парчи с золотым рисунком. Перед корсета и юбка были покрыты шелковыми нитями, жемчугом, а также бисерными розами. В лучах солнца, проникавшего через окна лавки, блестело все платье, включая края рукавов, обработанные серебряной тесьмой. И что удивительно, не виделось в этом никакой павлиньей пышности – все по делу и сугубо гармонично. Будь на месте Аниты завзятая модница, она не удержалась бы от экспрессивного восклицания. Анита удержалась, сделала спокойное лицо, повернулась к Максимову.

– Как оно тебе, Алекс?

– По-моему, неплохо, – ответил он, подавив зевок.

Максимов, как все люди с техническим складом ума, да еще и военные, ничего не понимал в красоте дамских нарядов. Анита поинтересовалась его мнением так, для приличия, не надеясь на дельный совет.

– А других у вас нет? – спросила она продавца, чтобы не воображал, будто вынес сокровище.

Он скорчил кислую мину, ответил отрицательно. Предложил пошить платье на заказ с учетом всех пожеланий фрау. Но это будет небыстро, в течение двух-трех недель, в зависимости от сложности. Аниту такой расклад ни в коей мере не устраивал.

– Хорошо, – сказала она. – Я бы взяла это. Но во сколько оно обойдется? Я знаю цены в вашей стране. Платье с такой отделкой должно стоить очень дорого.

– Оно бы стоило дорого, – ответил лавочник, – но его шили персонально для одной дамы… о-очень важной дамы… – Он поднял глаза к потолку. – Когда все уже было готово, она вдруг отказалась от заказа. Мы ее больше не видели. Что теперь делать с этим платьем, я не знаю, поэтому согласен уступить его вам вполовину дешевле.

И он назвал сумму, которая показалась Аните приемлемой. Она все же отыграла немую сцену «Колеблющаяся покупательница». Тогда продавец вынул из-под прилавка проволочную загогулину размером с мизинец и положил рядом с платьем.

– Самоновейшее изобретение мистера Ханта из Североамериканских Штатов. Булавка, которой невозможно уколоться.

«Опять американец! – подумала Анита. – Везде-то они со своими изобретениями!» А вслух усомнилась:

– Так-таки невозможно?

– Смотрите сами. Булавка сделана из цельного куска проволоки. Вот этот завиток представляет собой пружину. А вот это – специальная крышечка, под которую вставляется острие, чтобы избежать случайного укола. Легким нажатием пальцев вы расстегиваете булавку и легким же застегиваете.

Объясняя все это, лавочник тут же и демонстрировал достоинства новинки.

– Остроумно! – одобрил Максимов. – Я о таком не слышал.

– Изобретение запатентовано в этом году, массовый выпуск еще не налажен, в Европу доставлены единичные экземпляры. Этот мы преподносим вам в подарок. Его можно носить как украшение, – лавочник пристегнул булавку к «платью принцессы», – а можно что-нибудь ею заколоть, не опасаясь, что она выпадет и потеряется.