И, в конце концов, Суэн никогда не любила лилии. Она говорила, что эти цветы пахнут, как «духи молодящейся старушки». Но если бы Симона привела этот аргумент своей матери, то на другом конце провода раздались бы слова о больном сердце и о том, что мнение матери ничего не значит ни для одной из дочерей.

Нет, никаких лилий, поднимаясь по ступеням «Фейнстаун лайф», подумала Сим. Уж лучше я совру матери, чем если Суэн будет глядеть на меня с небес и думать, что эти «старушечьи цветы» испортили ее похороны…

Редактор, мистер Хендриксон, оказался молодым и довольно привлекательным мужчиной. Он принял Сим довольно любезно, предложил ей чашечку кофе и не замедлил выразить свои соболезнования по поводу трагической кончины Суэн. От слова «соболезнования» Симону уже начало подташнивать, но она утешила себя мыслью, что смерть делает косноязычными не только покойников.

Говард Хендриксон поведал Сим немногим больше, чем все остальные. Этот человек, во всем любивший точность и превыше всего ставивший девиз «время — деньги», как выяснилось, обожал Суэн Бакстер как талантливого автора популярных статей, но терпеть не мог как вечно опаздывавшего и нестерпимо своевольного работника.

— Не поймите меня превратно, мисс Бакстер, — грустно улыбнувшись, сказал он Симоне. — Ваша сестра обладала удивительным чутьем и чувством слова, благодаря которому даже самый скучный материал превращался в нечто феерическое. Но, увы, с ней трудно было договориться. Она постоянно гнула свою линию и даже не всегда ставила редакцию журнала в известность о теме материала, над которым работала. В последний раз мы здорово поссорились с Суэн, когда она сообщила мне, что наткнулась на «бомбу, которая взорвет Фейнстаун». Я, что вполне логично, потребовал от нее отчета, а Суэн заявила, что не скажет ни слова, пока не подготовит материал полностью. Ну и как я должен был отнестись к такому своеволию? Ведь мне до сих пор неизвестно, что это было — бредовые домыслы молодой девушки, жаждущей славы, или в самом деле ценная информация, которая могла бы удивить жителей города. Конечно, мне жаль, что я накричал на нее тогда, — немного помолчав, добавил Хендриксон, — но былого уже не исправишь.

Сим не стала говорить ему ни о письме, ни о папке, но слова редактора не на шутку ее взволновали. Выходит, не только сестре Суэн сообщила о своем журналистском расследовании. Значит, и в самом деле она могла узнать о чем-то, что заставило бы поволноваться жителей городка, пекущихся о своей репутации.

— Мистер Хендриксон, а вы не говорили об этом с полицией? — поспешила она спросить у редактора.

— Признаться, до сегодняшнего утра мне не приходило в голову, что слова Суэн могли иметь какое-то отношение к ее смерти. Суэн погибла из-за нелепой случайности, а вернее, вы уж простите, мисс Бакстер, из-за ее рассеянности. А ведь я очень хорошо знал Суэн, и вся эта история с газом, который она забыла выключить, более чем в ее духе.

— Так что же случилось сегодня утром? — перебила его Сим.

— Утром мне позвонил детектив Патерсон или Петерсон и поинтересовался, над какими материалами в последнее время работала Суэн Бакстер.

— И вы рассказали ему о ее… планах?

— Конечно, рассказал, — кивнул Говард Хендриксон и снова грустно улыбнулся. — Только что это меняет — кроме слов, у меня ничего нет. Вот если бы та «бомба», о которой говорила Суэн, и в самом деле существовала… — Хендриксон закатил глаза, и Сим показалось, что она видит в них обложку журнала, на которой гордо красуется яркий заголовок: «Бомба, которая взорвет Фейнстаун». — В любом случае, — очнувшись от своих фантазий, продолжил редактор, — я не думаю, что кто-то решил разобраться с Суэн таким образом. Слишком уж сложная комбинация. Нужно было найти ключи от ее квартиры, проникнуть в нее незамеченным в отсутствие Суэн, зная при этом, что она не заглянет домой в ближайшие несколько часов — ведь небольшая утечка газа не приведет к взрыву.

— Может быть, этот кто-то хорошо знал, когда Суэн уходит и когда возвращается?

— Все может быть, мисс Бакстер, — пожал плечами мистер Хендриксон. — Но поверьте мне на слово: журналисты уходят и возвращаются в самое непредсказуемое время дня и ночи. А уж тем более такие журналисты, как Суэн Бакстер.

Довод был весьма разумным, и спорить Сим не стала. Да и времени на это не было. Надо было сделать еще кучу дел, а из-за задержки, которую внес в ее планы никак не предусмотренный в списке голодный обморок, она уже и так выбилась из графика.

Выйдя из кабинета Говарда Хендриксона, Сим вспомнила, что забыла задать ему еще один немаловажный вопрос, но ответ на этот вопрос она получила прежде, чем успела вернуться в кабинет редактора.

— Мисс, мне сказали, вы сестра Суэн Бакстер, — услышала Сим красивый мелодичный голос.

Он принадлежал молоденькой девушке в блузке из алого шелка и строгой черной юбке. В личике девушки, окруженном золотистыми локонами, было что-то кукольное и очень трогательное.

— Да, — кивнула Сим, поправив очки на переносице. — Меня зовут Симона. А вы…

— Я была подругой вашей сестры, — немного смущенно ответила «кукольная» девушка. — Мы с ней много времени проводили вместе. И не только на работе. Мне так жаль, Симона… Я и сама всю ночь прорыдала в подушку, когда узнала, что случилось с Суэн.

На глаза девушки навернулись слезы. Сим, сама не любившая плакать, подумала, что это, пожалуй, самые искренние соболезнования из всех, что ей довелось услышать. Сим вспомнились слова Майка о том, что нельзя страдать молча, и, глядя на девушку, вытиравшую пальцами растекшуюся тушь, она подумала, что по крайней мере в этом мистер Гэсуэй прав.

— Меня зовут Элис, — окончательно размазав тушь под глазами, представилась девушка. — Может, посидим немного в кафе? Это рядом, на первом этаже редакции.

— Конечно, — кивнула Сим, подумав, что этот разговор если и не даст ей новой информации, то уж точно будет душевным.

Элис вела колонку о моде и всегда по-доброму завидовала способностям своей талантливой коллеги. Несмотря на то, что Суэн никогда не писала о моде, она всегда давала своей подруге хорошие советы. Девушки ходили вместе по магазинам и в клубы, которых на весь консервативный Фейнстаун было всего-то три: один предназначался для подростков, другой для молодых людей возраста Суэн и Элис, а в третий могли попасть лишь весьма обеспеченные или известные личности города.

Кроме этой стороны жизни Суэн, о которой Сим имела весьма поверхностное представление, Элис осветила еще одну: Сим обожала не слишком-то популярный в Фейнстауне экстремальный спорт и с большим удовольствием ездила в соседние города, чтобы прыгнуть с парашютом или залезть под землю, в старые заброшенные шахты.

Последнее приключение такого рода она отыскала в Фейнстауне: им оказался давно заброшенный дом на окраине города, прозванный местными жителями «Домом мисс Попугай». Эта самая мисс Попугай жила в Фейнстауне около тридцати лет назад и слыла жуткой ведьмой, а потом умерла таинственной смертью в собственном доме, в который с тех самых пор никто не осмеливался входить.