Я принесла обоих щенков. Они виляли хвостиками и извивались пухленькими тельцами, гоняясь друг за другом и спотыкаясь о собственные лапы. Оба напустили на мордочки свои самые умильные выражения «возьми меня домой», когда сосед Билла, подхватив их на руки, громко полюбопытствовал:

– Билл, а как вообще можно выбрать только одного?

Он поставил их снова на пол, и мы продолжали наблюдать за их щенячьими выходками.

Билл, казалось, не хотел выбирать ни одного из них. Наконец он поддался очарованию одного малыша, который довольно улегся поперек его ботинок, грызя шнурки. Он подобрал щенка с нежностью и изумлением молодого отца, берущего на руки своего первенца, и пристроил песика на груди.

– Знаешь, – объяснил он щенку, – я никак не могу взять тебя домой. Рут, наверное, тогда вышвырнет нас обоих.

Но, однажды взяв щенка на руки, Билл уже не мог расстаться с ним. Мы разговаривали о погоде, о его детях, о наших детях – и в конце концов, как случается с вежливыми светскими беседами, темы начали иссякать. Больше не о чем стало говорить, невозможно было отложить неизбежное. Билл снова сосредоточил внимание на щенках, приговаривая:

– Рут это не понравится. Рут это совершенно не понравится.

Мы наблюдали, как Билл переводил взгляд с одного щенка на другого. Наконец, покачав головой, он спросил с ухмылкой:

– Если я заберу этого парнишку домой и Рут вышибет нас обоих за порог, найдется у вас для нас на эту ночь конура?

Когда решение было принято, я помогла Биллу пройти к кассе с его щенком, в то время как его братец вернулся в клетку ждать другого шанса на усыновление.

Братец-щенок никогда прежде не оставался один, и он дал нам всем совершенно ясно понять, что ему не нравится его новый статус единственного ребенка. Билл, стоя у кассы, понаблюдал, как оставшийся щенок выражает свое неудовольствие, и заметил:

– Плохо быть одному.

Билл оплатил свою покупку, и они с соседом ушли. Щенка Билл любовно держал на руках. Улыбки и поздравительные похлопывания по спине сопровождали их на улицу из наших дверей. С теплым чувством мы вернулись к повседневным хлопотам, и образы пожилой пары, радующейся новому щенку, танцевали в нашем воображении.

Прошли считаные минуты – и дверь снова отворилась. Это был Билл, он качал головой.

– Мы только тронулись в путь, и я просто не смог так взять и уехать… – Его голос постепенно затих. – Плохо быть одному, – продолжил он, собравшись с духом. – Рут разозлится на меня до чертиков, и мне наверняка сегодня понадобится конура. Но я забираю домой и его братца тоже. Просто плохо быть одному!

Тот день кончился так же, как и начался, – телефонным звонком. Это были Билл и Рут. Они просто решили позвонить, чтобы сообщить нам, что в конечном счете Биллу все же не понадобится конура.

– Что ж, – сказал он, – Рут в восторге от этих ребятишек, и взять домой их обоих – это было лучшее решение, какое я принял в своей жизни… во всяком случае, в одиночку.

Мы получили весточку от Билла и «ребятишек» в прошлом месяце. В приподнятом голосе Билла слышались веселье и улыбка.

– Парни поживают прекрасно и даже пристрастились к тостам с яичницей. Видите ли, – пояснил он, – после Пеппера осталось довольно большое пустое место. Вот почему для того, чтобы его заполнить, нужны двое.

В шестидесяти четырех километрах к северу от Лос-Анджелеса есть частный заповедник под названием «Шамбала» для выросших в неволе диких животных. Полные первозданной красоты, напоминающей об Африке, гигантские выходы пластов бурого камня хаотично рассеяны по обширной территории этого заповедника. «Шамбала» (на санскрите это слово означает «место мира и гармонии между всеми существами, животными и человеком») – безопасное обиталище для львов и других крупных кошачьих. Заповедник, приютившийся в благоговейном величии калифорнийского каньона Соледад, производит захватывающее впечатление.

Однажды небольшая группа молодых людей из местного реабилитационного центра приехала в Шамбалу на экскурсию. Чудесная женщина и актриса Типпи Хедрен, основательница «Шамбалы», стояла перед вольером с гепардом.

– Ее зовут Субира, – сказала Типпи, лучась улыбкой. – Это трехлетняя самка гепарда, она еще не вполне взрослая. Очаровательная, правда?

Словно следуя хорошо отрепетированному сценарию, Субира повернула голову к зрителям и ленивым взором уставилась в толпу. Черные полоски, сбегавшие от ее глаз к пасти, были такими четкими, что казались только что нарисованными – специально к сегодняшнему представлению. А близко посаженные на рыжевато-коричневом фоне густого меха черные пятна выделялись настолько ярко, что все присутствующие сочли своим долгом в унисон выдохнуть: «О-о-о, поглядите-ка на нее, какая красавица!» Это была и моя первая мысль.

Типпи, моя подруга, пригласила меня в тот день в гости; я сидела в первом ряду стульев, расставленных для посетителей. Все мы продолжали в благоговении взирать на благородное животное – за исключением парнишки-подростка в заднем ряду. Он то и дело издавал громкие вздохи скуки и недовольства. Когда несколько членов группы повернулись к нему, он демонстративно провел ладонью по футболке, словно стряхивая пыль, и в мачистском жесте, с расчетом впечатлить нас, закатал правый рукав, чтобы покрасоваться хорошо развитыми мышцами.

Типпи продолжала, игнорируя прервавшего ее парня.

– Гепард – самое быстрое животное на земле, – рассказывала она небольшой группе слушателей. – Правда, милая? – игривым бархатным тоном обратилась она к гепардихе, глядя через плечо на эту утонченную большую кошку, которая расслабленно лежала на широкой, длинной, низко нависающей ветви раскидистого дуба.

Грубо и насмешливо, словно испытывая отвращение к любому проявлению нежных чувств, парнишка в заднем ряду проговорил:

– Подумаешь, большое дело! Ну, здоровенная костлявая кошка с пятнами, которая быстро бегает. И что? Давайте дальше. Выводите этих своих дурацких тигров, или кто там у вас есть, чтобы мы могли поскорее с этим покончить!

Другие члены группы, смутившись, обернулись и неодобрительно уставились на подростка.

Типпи тоже посмотрела на парнишку, но никак не отреагировала. Зато это сделала гепардиха. Уставившись на грубияна, она вдруг начала мурлыкать.

Воспользовавшись этой подсказкой, Типпи сообщила группе:

– Гепарды издают характерные звуки. Звук довольства – это отчетливое мурлыканье, такое, как вы слышите сейчас. О голоде сообщает гортанная вибрация, а если гепард хочет сказать «берегись», то издает шум, который звучит как высокое гудение. Но, как вы можете убедиться на примере этого мурлыканья, сейчас она вполне довольна. На самом деле, мне кажется, вы ей нравитесь, – сказала она, глядя прямо на парня.