– Не желая меня оскорбить, ты все же нанес мне оскорбление, узкоглазый выродок, – отчетливо проговорил Юрий Глебович, глядя в хмельные раскосые очи знатного татарина. – Кто-то из русских князей, может, еще и откупается от Орды мехами и серебром, но токмо не я. Никто из моих предков никогда не платил вашему поганому роду ни шкурки, ни монетки. Смоленские князья всегда били татар и плевали на вашу гордыню! Вся твоя родня, негодяй, есть сборище насильников, грабителей и убийц. Такие же и предки твои до любого колена.

Над длинным пиршественным столом воцарилось гнетущее молчание. Все гости Лингвена и он сам невольно замерли после столь смелой отповеди Юрия Глебовича. Серафима Изяславна была бледна, но выглядела спокойной и невозмутимой.

Кепек резко вскочил, отшвырнув стул. В его руке сверкнул изогнутый кинжал, который он приставил к горлу Юрия Глебовича.

– Ты пожалеешь о своих словах, князь, – сказал Кепек, кривясь от еле сдерживаемого гнева. – Я предлагал тебе отступное за твою жену, хотел разойтись с тобой по чести. Ты не пожелал этого. Так пеняй же на себя, князь. Я отниму у тебя жену силой! Я надругаюсь над нею в твоем присутствии, дабы ты впредь не смел глумиться, упоминая чингисидов…

Дальнейшее произошло молниеносно. Юрий Глебович ловким кошачьим движением перехватил руку Кепека, сжимающую кинжал. Затем, поднявшись над столом, молодой князь с такой силой двинул татарина кулаком между глаз, что тот, гремя посудой, перелетел через стол с яствами и грохнулся на пол, зацепив сапогами кого-то из смоленских бояр. Телохранители Кепека, выхватив сабли, бросились на Юрия Глебовича. Однако того заслонили его дружинники, сорвав со стены гридницы мечи и топоры.

Лингвену пришлось решительно вмешаться, чтобы не допустить кровавой бойни посреди торжества. Литовские дружинники окружили Кепека и его нукеров плотным кольцом и чуть ли не силой принудили их удалиться из пиршественного зала.

Кепек громко выкрикивал угрозы в адрес Лингвена и Юрия Глебовича. Вне себя от бешенства Кепек сначала изрубил саблей всю мебель в отведенной ему комнате, затем приказал седлать коней. Приближенные Лингвена напрасно пытались уговаривать Кепека замириться с Юрием Глебовичем. Привыкший к безнаказанности, Кепек никого не хотел слушать, собираясь в дорогу. Татары покинули Смоленск, по пути отхлестав плетьми нескольких случайных прохожих и разбив копьями несколько стеклянных окон в боярских теремах, стоящих вдоль Большой дороги.

Федор Юрьевич не стал противиться тому, чтобы Горяин и его дядя Давыд Гордеевич съездили к отцу Дарьи в Трубчевск. Но сначала им предстояло вместе со свитой Юрия Глебовича добраться до Мстиславля.

Князья стали разъезжаться по своим вотчинам уже на другой день после пира, отмеченного пьяным буйством татарских гостей.

В свиту Юрия Глебовича кроме Горяина, его дяди и двух служанок Серафимы Изяславны входили еще четверо княжеских челядинцев, двое бояр, пятеро их слуг и тридцать княжеских гридней. Все ехали верхом на конях, кроме княгини и ее служанок, которые находились в крытой повозке, запряженной тройкой лошадей.

С утра было пасмурно и промозгло, но к полудню ветер разогнал хмурые тучи, выглянуло солнце, расцветив своими теплыми лучами дремучий лес, стоявший стеной по обе стороны дороги. Желто-бурая опавшая листва устилала землю; березы, осины и клены качали на ветру голыми ветвями. Густая зелень сосен на фоне поредевших осинников и березовых рощ выглядела несколько мрачновато.

У села Жавинка нужно было переходить вброд небольшую речку.

Княжеский отряд растянулся на переправе. Когда князь, его бояре и половина дружинников уже въезжали в деревню, со стороны леса показалось около полусотни несущихся наметом всадников. По низкорослым лошадям и мохнатым шапкам с узким высоким верхом сразу можно было понять, что это татары.

Русичи оценили опасность, когда в них полетели роем татарские стрелы. Татары били из луков на всем скаку. Из дружинников, находившихся в хвосте отряда, шестеро были убиты наповал, пятеро получили серьезные раны. Лишь трое гридней успели закрыться большими овальными щитами, которые мгновенно оказались утыканными длинными татарскими стрелами.

Две стрелы угодили в возницу, который упал бездыханным с облучка княжеского возка.

Татары с гиканьем влетели на мелководье, взбаламутив чистую проточную воду речушки копытами своих полудиких лошадей. Татарские лучники продолжали обстреливать дружинников мстиславльского князя, которые отступали к деревенским строениям, оставив повозку с княгиней без защиты. Повозка только-только выехала из реки на сушу и остановилась, так как возница был убит.

Несколько татар спешились, выдернули из возка княгиню и двух ее служанок, перекинули их через седло и помчались обратно к лесу.

Юрий Глебович и его дружинники, ринувшись на татар с обнаженными мечами, сумели посечь хвост отступающего татарского отряда.

– Судя по щитам и одежде, это нукеры Кепека, – сказал Давыд Гордеевич, оглядев троих убитых татар. – Черти узкоглазые явно подстерегали нас здесь.

– Нечего медлить! – крикнул Юрий Глебович. – В погоню! Нехристи захватили жену мою!

Нахлестывая коней, русичи помчались вдогонку за татарами. Под Горяином был очень резвый конь, поэтому он оказался впереди, далеко оторвавшись от Давыда Гордеевича.

Татарские конники под сенью леса рассыпались мелкими группами в разные стороны. Поскольку лошади степняков были не столь резвы среди деревьев, русичи вскоре настигли и убили еще несколько татар. В Горяине проснулась вся его охотничья сноровка. Он уверенно определял по лошадиным следам, где именно промчались татарские всадники с пленницами на седлах. Эта группа татар насчитывала около пятнадцати конников.

Перебираясь через овраг, татары потеряли одну из пленниц, которая, соскользнув с седла, скатилась по склону на дно оврага. Ловить девушку у татар не было времени, так как погоня наступала им на пятки.

За лесом расстилалась равнина, к ней-то и спешили татарские всадники, для которых степной простор был настоящим спасением. На равнине татарские кони могли в полной мере проявить свою резвость, а дальнобойные луки степняков становились весьма грозным оружием.

Перепрыгивая через сухое поваленное ветром дерево, свалилась одна из татарских лошадей, а вместе с ней на земле оказались ее наездник и еще одна пленница. Татарин, злобно выругавшись, выхватил из ножен кинжал, собираясь убить пленницу. Он уже схватил девушку за косу, уперев колено ей в живот, однако прилетевшая меткая стрела пробила навылет шею степняку. Татарин, вытаращив глаза, с хрипеньем опрокинулся навзничь.

Дарья, – а это была она, – торопливо вскочила на ноги, отпрянув от умирающего степняка. Из-за деревьев вынырнул конный гридень, с треском ломая сухие ветки лип и кленов. Он остановил коня возле Дарьи, в руке у него был тугой лук. Это был Горяин.

– Не ранена? – поспешно обронил юноша, оглядев Дарью с головы до ног.